Мастер секты и сумасшедший Глава 4

Не то чтобы я никогда не задумывался о личности этого психа, но он был сумасшедшим уже больше года или двух, и все, что можно было использовать для его идентификации, больше не существовало. Теперь это был просто дикарь.

Но иногда в пещере было просто слишком скучно и одиноко, и так как мне нечего было делать, я пытался расспросить его, но он не отвечал.

— «Псих, как тебя зовут?»

— «Сколько тебе лет?»

— «А где остальные люди?»

— «Тебя тоже здесь заточили?»

Я задавал свои вопросы, пока он лежал у меня на животе, прислушиваясь к любому движению, не обращая на меня никакого внимания. Внезапно мой живот громко заурчал. Я был голоден.

Он посмотрел на меня с недоумением. Смущенный и покрасневший, я ударил его правой ногой в бок.

— «На что ты смотришь? Разве ты не слышал? Твой сын голоден.»

После этих слов на меня накатила волна стыда за то, что я воспользовался этим преимуществом, и это заставило меня почувствовать раздражение.

Псих быстро поднялся от удара и глупо рассмеялся:

— «Дорогой, подожди. Сейчас я накормлю тебя».

— «Хорошо. Хорошо, хорошо.»

Я нетерпеливо кивнул головой:

— «Возвращайся скорее.»

Высокий человек выскочил, как дикая обезьяна. Примерно через час псих вернулся, держа в руках двух диких кроликов, и, как еще один сюрприз, он также принес с собой лань, которая едва была в сознании.

Похоже, у лани были сломаны ноги. Когда псих положил её на землю, она несколько раз попыталась встать, но потерпела неудачу. В конце концов лань издала жалкий звук.

«Что происходит? Почему она не мертва?» — спросил я психа.

Хотя его лицо было покрыто густой бородой, я все еще мог разглядеть его нетерпеливое выражение лица, когда я задал этот вопрос.

— «Это еда детям…»

Он присел на корточки рядом с ланью и крикнул, испугав ее:

— «Молоко!»

Он указал на четыре полные груди лани, свисавшие с живота, а затем посмотрел на меня (мой живот) с нежным и любящим выражением лица.

Какого черта…

Я долгое время молчал. Этот псих действительно подготовил кормилицу для своего несуществующего сына?

Он подошел ко мне и положил руку мне на грудь. Наблюдая за его действиями, в моем животе начало формироваться плохое предчувствие, и, конечно же, мое предчувствие сбылось, когда он открыл рот.

— «Дорогой, молока нет..»

Его тон был полон сожаления.

— «……»

Этот ублюдок. Неудивительно, что в последнее время он постоянно растирает мою грудь и покусывает два бугорка. Иногда он грыз меня до тех пор, пока соски не распухали, из-за чего я не мог носить свою одежду так, чтобы они не терлись о ткань и не причиняли мне еще большей боли. Так все это было для того, чтобы я мог дать молоко?!

Когда я узнал о том, что произошло, мое сердце переполнилось яростью. Если бы я мог пошевелиться, то бросился бы к психу и сразился бы с ним до смерти.

Я же мужчина! Конечно же я не могу дать молоко!

Однако я не мог сказать правду:

— «Да, ты прав. У меня нет молока. Почему бы тебе не оставить эту лань, чтобы она могла накормить сына?»

Псих радостно рассмеялся и вышел, чтобы приготовить двух мертвых кроликов, оставив меня и лань смотреть вниз. Она жалобно заскулила, глядя на меня полными страха глазами.

Я мрачно рассмеялся:

— «Продолжай плакать, разве ты не видишь, что мы оба в одинаковом положении?»

Лань оказалась довольно умной. Она оглядела меня с ног до головы и перестала плакать и повернула голову в сторону, чтобы зализать раны.

Примерно через половину перерыва на чай* после того, как я съел жареного кролика, псих подошел и поднял меня, заставив мое сердце впасть в бешеную панику, так как я знал, что произойдет. (около 10 минут)

Я пронзительно закричал:

— «Подожди! Опусти меня! Теперь я могу это сделать сам. Тебе больше не нужно мне помогать… Псих, ты меня слышишь? СТОЙ!»

Хотя подобные вещи делались и раньше, мне все еще приходится переживать то же смущение и временно хоронить свое достоинство и самоуважение и притворяться, что этого события никогда не было после того, как оно произошло. Только после этого я мог восстановить свое оскорбленное достоинство.

Не знаю, не хотел ли этот псих, чтобы я шел один, или не верил, что я могу идти один, но он не остановился. Он уверенным шагом отнес меня в темный угол пещеры. Этот угол был очень далеко от входа, и если хорошенько принюхаться, то можно было уловить чуть заметный, но гнилостный запах мочи. Это то место, куда псих ежедневно отправляется, чтобы решить свои «главные события в жизни.»

Я слышал, что звери в знак защиты своей территории оставляют следы возле своих гнезд. Кто же знал, что люди тоже так поступают, и что это еще более невероятно…

Псих легко и непринужденно сменил позу, присел на корточки, обхватил руками мои колени, затем начал стягивать с меня штаны и раздвигать ноги. Точно так же, как учат ребенка писать, он держал мой член.

— «Дорогой, псссс-»

Сущий позор.

Я, лидер Демонической секты, был уже таким старым* и все еще нуждался в чьей-то помощи, чтобы облегчиться! (*Тебе же вроде 20??)

Я задрожал от гнева, просто подумав об этом, но псих истолковал это так, как будто мне действительно нужно было пописать, и ткнул мне в лицо своей чрезвычайно колючей бородой:

— «П-с-с-с-с-»

Я задрожал еще сильнее, а потом … … послышался журчащий звук воды. Нижняя часть моего тела сразу же почувствовала себя лучше. Мое достоинство уступило место луже мочи.

— «Хватит, давай вернемся.…» — сказал я ему сдавленным голосом.

Вместо этого он покачал головой и остался на месте,

— «Ты… два дня… не какал.» (боже, ахахахахаха….)

— «….»

После двух палочек благовоний* довольный псих похоронил в земле мое «достоинство» и с удрученным видом повел меня к ярко освещенному входу в пещеру. (*на этот раз ароматические палочки составляют 5 минут, так что в общей сложности 10 минут.)

Когда я лежал на земле, подавленный, он начал раздевать меня и целовать мою шею. Это было началом активности перед сном. Я почувствовал на себе чей-то странный взгляд, и когда я оглянулся, пара больших влажных глаз уставилась на меня, пугая меня.

Псих заметил мое странное поведение и проследил за моим взглядом, и в мгновение ока лань была сбита с ног порывом ветра. Что бы он ни сделал, это произошло так быстро, что я даже не заметил, как он пошевелился.

Нетерпеливо, он сжал мой член и размял его, отчего мои бедра стали очень горячими.

Ах, какая безнравственная скотина, даже не боится испачкаться.

Мне нужно поскорее прийти в себя, выздороветь и вырваться из этой бесчеловечной жизни.

Как только я вернусь в свою секту и перегруппируюсь, я клянусь, что найду эту группу праведных культиваторов и заставлю их испытать всю мою боль и травмы. Тогда я покажу им, каково это — прожить такую унизительную и разрушающую достоинство жизнь.

Окончание главы