Мастер притворяется, что любит меня [bl] 5

Небо стало совсем темным, а в доме не было свечей.

Хань Вэньсяо сидел рядом с кроватью, держа в руках торт, и долго не двигался. Его фигура постепенно исчезла в полумраке, оставив лишь неглубокие очертания, походившие на застывшую скульптуру.

Кто бы это сюда положил?

Старшая сестра?

Или… учитель?

Как только появилась последняя мысль, она была сразу же им подавлена.

Как такое возможно?

Может быть, Цзянь Сююнь просто действовал из прихоти, чтобы втянуть его в игру о гармонии между учителем и учеником, а он воспринял это всерьёз?

Думая об этом, Хань Вэньсяо, казалось, наконец почувствовал, что время уходит. Он отложил торт и решил пойти на тренировку.

Однако, прежде чем сделать несколько шагов, он остановился.

Он обернулся, взгляд упал на выпечку, его глаза были слегка прикрыты, пряча эмоции внутри. Симпатичный лоб чуть-чуть нахмурился, а правая рука потерла меч на поясе, как бы отражая его колебания.

Наконец, словно приняв решение, он шагнул вперед, чтобы открыть бумажный пакет, вынул из него кусок и медленно положил его в рот.

Он не знал сколько времени здесь лежали эти сладости. Тесто было холодным, но все равно вкусным. Мягкий кусочек таял во рту. Сладкий аромат витал вокруг него, делая атмосферу немного теплее.

Это восхитительно.

Неудивительно, что это так нравится его учителю. Хань Вэньсяо опустил голову и задумался.

Он уже давно был голоден, и его желудок, долгое время не принимавший пищи, соблазнился на запах и выразил ему протест.

Хань Вэньсяо протянул руку, чтобы взять второй кусок, но положил его обратно, а затем снова упаковал торт и убрал в маленький шкаф у кровати.

Он решил оставить это на завтра.

В начале дня у них было несколько упражнений, которым их обычно учил Цзянь Сююнь. После утренней практики ученики могли заниматься самостоятельно все остальное время.

Хотя Цзянь Сююнь — человек, который любил спать допоздна, но бессмертный совершенствующийся обращает внимание на трудолюбие, поэтому утренние занятия и утренняя зарядка проводились очень рано.

Цзянь Сююнь думал, что быть учителем — чрезвычайно болезненная задача.

Обычно он приходил последним, но сейчас все было по-другому.

Поскольку он не полностью оправился от тени прошлой жизни, он плохо спал, и всю ночь ворочался в кровати. Из-за чего сегодня он встал довольно рано.

Он не мог заснуть, даже когда лежал, поэтому просто встал, умылся и пошел во двор Ую.

Он думал, что раньше него никто не придет. Кто бы мог подумать, что как только он подойдет к двери, то услышит какой-то звук. Это должен был быть кто-то практикующий меч.

Цзянь Сююнь вопросительно поднял брови, задаваясь вопросом, кто мог быть таким усердным?

Поэтому он протянул руку и открыл дверь.

Затем он увидел человека в форме ученика, стоящего в центре двора и практикующего удары мечом.

Несмотря на то, что движения юноши были выдержаны, в темноте он, казалось, обладал властной аурой, его движения оставались плавными, а стройная и прямая осанка делала его довольно красивым.

Рассвет еще не наступил, а луна висела высоко. Ее свет рассеивался и отражался на мече, покрывая его слоем серебряного света, как будто это было намерение меча.

Цзянь Сююнь чувствовал, что зрелище перед ним весьма приятно для глаз.

Однако в следующую секунду мечник, казалось, услышал движение и обернулся, сделав выпад.

Затем Цзянь Сююнь увидел лицо Хань Вэньсяо.

Цзянь Сююнь: ...

Разочарование пришло так внезапно, что он был немного застигнут врасплох.

Во время утренней зарядки он всегда учил только Линь Ляотина и Сун Цинжу. Хань Вэньсяо знал, что тот не хочет его видеть, поэтому сознательно не появлялся перед ним, и каждый раз, когда он практиковал, то выбирал место подальше.

Поэтому Цзянь Сююнь никогда не видел занимающегося Хань Вэньсяо.

Цзянь Сююнь вздохнул. Главный герой достоин быть главным героем. Даже если его некому научить, он все равно мог хорошо упражняться сам.

Но стиль, который он только что практиковал, явно был смешан с каким-то другим.

Если этот вид смешения хорошо интегрирован, практикующий, естественно, будет быстро прогрессировать, но если заниматься этим без должного усердия, то легко потерпеть поражение и даже сойти с ума.

Пусть он и не хотел, но все же решил сказать пару слов и произвести хорошее впечатление, ведь его нежелание ничто по сравнению с выживанием.

Хань Вэньсяо не ожидал встретить Цзянь Сююня в это время. Хотя он не сделал ничего плохого перед ним, он все равно почувствовал себя так, словно его поймали на совершении дурного поступка.

Поэтому на его лице появилось неестественное выражение. Он поклонился и поприветствовал:

— Учитель.

— Да, — ответил Цзянь Сююнь.

Подойдя к нему, он с легким упреком в тоне сказал:

— Рана еще не зажила, так зачем ты пришел практиковаться?

Хань Вэньсяо все еще не мог приспособиться к этому неожиданному проявлению беспокойства. Он отвел взгляд и сказал:

— Небольшая травма, она больше не мешает.

Цзянь Сююнь тоже не стал заострять внимание. Он изменил тему и рассказал о стиле, который только что практиковал Хань Вэньсяо.

— Я думаю, что то, что ты только что практиковал, является четвертой формой «Цинмин*», но движения немного другие. Ты внес изменения?

*青冥 (qīngmíng) — можно перевести как «голубое небо» или более поэтично «синяя бездна». Созвучно названию праздника Цинмин (清明), но иероглифы используются другие.

Как только он произнес эти слова, выражение лица Хань Вэньсяо изменилось.

Каждая секта имела свои собственные техники, и менять их по своему желанию — табу. Тем не менее, Цзянь Сююнь никогда не учил его серьезно, так что многие приемы он изучил сам. Его обучение было очень беспорядочным, и техники часто смешивались.

Обычно Хань Вэньсяо приходил тренироваться с мечом до того, как начинали остальные, либо он находил укромный уголок, и никто его не видел. Но сегодня его застал за этим Цзянь Сююнь.

Если бы об этом узнала Сун Цинжу, то в этом не было бы ничего плохого. Но теперь, когда свидетелем его занятий стал Цзянь Сююнь, ему действительно было трудно предположить то, как будут развиваться события.

— …Да.

После того, как Хань Вэньсяо закончил говорить, он больше не произнес ни слова. Он просто смотрел на учителя, как будто был готов к тому, что его изобьют или накажут.

Увидев его реакцию, Цзянь Сююнь поднял глаза. С равнодушным выражением лица он достал меч и подошел к нему.

Хань Вэньсяо посмотрел на движения Цзянь Сююня, и в его глазах мелькнуло недоверие. Он же не собирался его выгнать*?

*清理门户 — использована идиома, служащая для обозначения избавления от плохих вещей. Когда речь идет о секте, то означает изгнание порочащих секту членов.

Хотя он изменил движения меча, он не заслуживал за это смерти!

Как раз в тот момент, когда его мозг почти вскипел, Цзянь Сююнь внезапно остановился и равнодушно сказал ему:

— Хорошо.

После того, как он закончил говорить, меч Цинхань* в его руке внезапно вытянулся вперед, сделав красивое движение, а затем последовали один прием за другим, движения постоянно менялись, меч был подобен радуге, а одежда красиво струилась.

*清寒 — холодный, безжизненный.

Движения становились все быстрее и быстрее, и на самом деле рождались остаточные образы, энергия меча вздымалась, намерение меча извергалось, задерживаясь вокруг тела, что в сочетании с белой одеждой Цзянь Сююня, действительно дарило ему вид одинокого бессмертного.

Хань Вэньсяо посмотрел на сцену перед собой и был ошеломлен.

Он вспомнил, что вскоре после того, как его привели в секту, в среде культиваторов проходила конференция Бессмертного Меча, на которой собрались лучшие ученики из разных сект, чтобы соревноваться друг с другом.

В том году эта конференция была организована крайне быстро.

В то время он не знал, что не нравился Цзянь Сююню, он просто думал, что бессмертный старший брат занят, поэтому не пришел к нему.

Хотя они встречались только однажды, Цзянь Сююнь спас его и вытащил из ада, поэтому он инстинктивно доверял ему и зависел от него.

Тогда раны по всему его телу еще не зажили, но он не мог не выскользнуть, чтобы поискать его.

Он наткнулся на арену по ошибке. В то время вокруг арены были тысячи людей, и Цзянь Сююнь, как и другие, также носил форму ученика, но Хань Вэньсяо узнал его с первого взгляда.

Несмотря на то, что он носил точно такую же одежду, как и все остальные, в толпе всегда найдется человек, который даже если просто стоит — обладает ослепительным блеском.

Он смотрел на Цзянь Сююня, который бросал вызовы один за другим. В то время его поза была такой же холодной и красивой, как сегодня. Бесчисленное количество людей оказалось побеждено им, но его одежда даже не была запятнана кровью.

Хань Вэньсяо был ошеломлен и еще более твердо поверил в то, что Цзянь Сююнь был бессмертным.

После Цзянь Сююнь просто ушел.

Тогда Хань Вэньсяо поплелся за ним и позвал:

— Бессмертный… старший брат, бессмертный старший брат…

Но его фигура продолжала двигаться вперед, и маленький Хань Вэньсяо не мог догнать его.

Наконец, когда его силы почти иссякли, фигура остановилась и обернулась.

Он радостно подбежал к нему.

Когда Цзянь Сююнь увидел его тогда, на его лице не было ни улыбки, ни радости, только сильное чувство нетерпения и отвращения.

Тонкие и изящные губы слегка приоткрылись и выплюнули только одно холодное слово:

— Убирайся!

Окончание главы