В поисках утраченного ковчега

 По середине огромной залы, с рядами колон, подпирающих теряющейся во мраке свод, распласталось гигантское змеевидное тело с множеством голов и ног.

 Последняя голова многоголовой многоножки (этакая многочленная гидра) была отсечена совсем недавно, и до сих пор билась в посмертных конвульсиях у ног Мудрого. Чудовищеборец тяжело дышал, то и дела пытаясь правой рукой оттянуть горжет, левая же вцепилась в рукоятку меча, казалось что клинок сейчас прогнётся под тяжестью паладина, и тот рухнет в вязкую зелёную кровь и ошмётки внутренностей рядом с телом ужасного чудовища, что исходило в своём последнем танце в стиле брейк-данса.

 Недалеко прямо на полу развалился Фурриец в своей звериной форме. Он лежал ничком, лапы кверху, язык высунут, но, честно говоря, выглядело это скорее как то, что собачка хочет чтобы ей почесали пузико, чем как в конец выдохшаяся гигантская кошка.

 Знающий, прислонивший к одной из колонн, ковырялся стрелой у себя за ухом, иногда проводя холодным металлом вдоль шеи. Видно он был самым возбуждённым от победы, правда, в переносном смысле.

 А на колонне за спиной охотника, будто бы в насмешку, проступала надпись "Omnium atrium m........a noblissima est". Видимо, слегка стёрлась malakia

 Бюстодержец и Подкованный не долго упивались победой, заметив в дальнем конце залы небольшую выемку с постаментом, на котором даже через слои многовековой пыли поблёскивал золотом ковчег, они сразу устремились туда.   Подойдя к постаменту они почувствовали как их сердца замерли, кровь застыла, а тишина начала разрывать барабанные перепонки, и Подкованный, опустившись на колени, бережно рукой провёл по ковчегу, стряхивая пыль, и, казалось, свет обнажённого золота на миг озарил всю залу, да так, что даже тени испуганно сбежали из-за колон, а мрак под сводами боязливо сжался в углах поближе к выходу.

 Вспышка пробудила остальных героев, и они медленно направились к ковчегу. Все встали в полукруг, вокруг олицетворения их стремлений, вокруг Подкованного. Стоп. Вокруг ковчега. Мудрый, тяжело опираясь на свой меч, казалось, навис над ковчегов, внимательно всматриваясь в каждый узор на его крышке и стенках.   Фурриец принял облик человека и, сдувая непослушные колтуны, лезущие на лицо, с детским незамутнённым любопытством смотрел на ковчег. Знающий с долей досады отбросил стрелу, поправил штаны, и слегка насупившись уставился на Подкованного, мол: давай быстрее. Бюстодержец гордо распрямилась, из-за чего возникают сомнения, а она вообще видит ковчег из-за своего бюста.

 Подкованный подрагивающими руками приподнял крышку, из-под которой ударил ярчайший луч света, на что воин дёрнул руками, и крышка с грохотом ударилась куда-то в потолок. Но всё это уже было не важно, ибо весь мир состоял только из сияния, что лилось нескончаемым потоком из ковчега.

 Медленно и величаво из ковчега воспарило платье горничной неземной красоты. О, эти изгибы талии подобные горизонту, эта атласная ткань, волнующаяся ласковым морем, эти рюшечки, откуда будто в любой момент может вылезти сказочный зверь, эти чашечки, из которых божественный нектар и прокисшее молоко будут одного вкуса - невообразимого, и много чего ещё, что не описать и не рассказать.

 Рука Бюстодержца было потянулась к платью, но она себя одёрнула.

 - Кто же может носить, кто достоин? - если бы её дыхание не спёрло от красоты, она бы это прокричала, а так просипела.

 - Действительно, кому это может подойти, чтоб он не посрамил это чудо, -   Знающий прохрипел откуда-то снизу, видно не удержался на ногах от удовольствия лицезреть эти платья.

 - Я знаю кому это подойдёт, - Мудрый многозначительно кивнул и мечтательно посмотрел куда-то в даль, - Это подойдёт Саше.

 - Стоп, что!?