Убийца Богов / Zhu Xian / Jade Dynasty Глава 7. Злой рок

Том 18. Глава 7. Злой рок.

«Это было много лет назад, но кажется, что случилось только вчера, ничего не забылось». Голос Пухона звучал спокойно, когда он начал описывать события прошлого.

«Я прекрасно помню, что это был пасмурный день. С самого утра я чувствовал себя неспокойно, но не мог понять, что не так, только лишь никак не мог успокоить сердце. Такое бывало нечасто, и я сам не понимал, почему ощущал тревогу».

«Так продолжалось до самого вечера, пока я не услышал звуки барабанов. Небо потемнело, и мне стало немного лучше, так что я решил, что это все из-за моего невысокого уровня, поэтому я не мог успокоить свое сердце. Но к несчастью, прямо в тот же миг, я вдруг услышал снаружи ворот Храма Скайи ужасный крик». Пухон повернул голову и посмотрел на Фасяна.

Тот кивнул. «Да, в это время я охранял горные ворота и вдруг увидел, что недалеко от них кто-то упал, словно потеряв сознание. Я тут же подбежал, чтобы помочь, и увидел, что это был Мастер Пучжи».

Он тяжело вздохнул. «Тогда он был не в себе, его лицо было исказившимся, а на коже выступил яркий румянец. Только после я узнал, что Мастер Пучжи, чтобы временно продлить себе жизнь, принял пилюлю «Неизбежной Смерти».

Зевул, дослушав до этого места, замер. Он где-то уже слышал об этом, и не удержался от вопроса: «Что это за пилюля?»

Пухон ответил ему: «Это снадобье запрещено среди школ Света, говорят, что ее изобрел когда-то Мастер Призрачной Медицины, никому неизвестным способом. После приема этого лекарства можно выдержать любую рану, даже самую тяжелую, пилюля продлевает жизнь на три дня. В эти три дня можно держаться в нормальном состоянии. Но только после этого она превращается в сильнейший яд и даже если уровень мага подобен богу, он не сможет противостоять этому яду. Смерть неизбежна, поэтому пилюля получила такое название».

Зевул промолчал, а Пухон продолжил: «Тогда я ничего не знал об этом, и после доклада Фасяна был не просто шокирован. Пучжи был самым мудрым среди нас и самым сильным, он всегда отличался от других монахов в Скайе. Я не предполагал, что с ним случится что-то подобное. Тогда я приказал принести его в эту комнату, чтобы вылечить. Но он никак не просыпался, в его душе творился хаос, не только из-за яда, но также из-за раны, которую ему нанес какой-то сильный противник. В конце концов, он достиг своего предела». Когда Пухон договорил до этого места, хоть прошло немало лет с тех пор, на его лице отразилась боль. Очевидно, что для него это было ударом.

«В тот вечер я приложил все силы, чтобы спасти Пучжи. Но никакие лекарства, никакие заклинания, ничего не помогало. Его дыхание становилось все слабее, мне было очень больно смотреть на его страдания. Неужели мой младший брат так и должен был уйти, неизвестно из-за чего? После таких ранений он уже давно должен был погибнуть, но ведь он из последних сил добрался до Храма Скайи, очевидно, что перед смертью он хотел что-то нам сообщить, но вот только что? Это непременно было что-то важное для нас».

Договорив, Пухон вздохнул и замолчал. Словно бы в его памяти он снова вернулся в те времена. Через некоторое время Фасян тихо кашлянул и сказал: «Мастер, в то время я не отходил от вас и Мастера Пучжи, может быть, дальше я смогу рассказать?» Пухон кивнул и больше ничего не сказал.

Фасян снова прокашлялся и начал: «Тогда я ни на шаг не отходил от Мастера, все время наблюдал за его состоянием. Никакое лечение не помогало, он был словно в забытьи. Я ненавидел сам себя за то, что не могу ничем помочь любимому Мастеру, я не знал, что могу сделать. И тогда, когда мы уже потеряли всякую надежду, глубокой ночью Мастер Пучжи очнулся и пришел в себя».

«А...» Зевул нахмурился и невольно вздохнул, затем снова быстро взял себя в руки и успокоился.

Фасян, посмотрев на него, продолжил: «Тогда я как раз дежурил у его кровати, я очень обрадовался и позвал Мастера Пухона и Мастера Пуфана. Через десятки лет я помню это как сейчас, лицо Мастера Пучжи было бледным, вот только глаза налились кроваво-красным, это выглядело страшно».

«Увидев, что Мастер Пучжи очнулся, мы все очень обрадовались, и хотя он странно выглядел, мы не обратили на это внимания. Тогда Мастера стали расспрашивать Пучжи, что произошло, и как с ним такое случилось.

К несчастью, как только Мастер Пучжи увидел их... он...» Фасян запнулся, чтобы немного успокоиться. В этот миг в комнате стало тихо, Пухон закрыл глаза и прочитал молитву, перебирая четки в руках. Зевул замер, весь во внимании.

Лицо Фасяна почему-то потемнело, но он все же продолжил рассказ: «После пробуждения Мастер Пучжи был спокоен, но когда Мастера начали его расспрашивать, когда он увидел Мастера Пухона, он вдруг дернулся, так что даже подался вперед и сел на своей кровати».

«Я и Мастера тогда очень удивились, но лицо Пучжи было красным, а глаза неотрывно смотрели на Мастера Пухона. Он протянул к нему свою морщинистую руку. Мастер тут же подошел, сжал руку Пучжи, и только хотел его спросить обо всем, как Пучжи...» На лице Фасяна мелькнуло сомнение, он посмотрел на Пухона, но тот был спокоен, сидел с закрытыми глазами и с руками в молитвенном жесте.

Фасян помолчал и продолжил: «Пучжи сжал руку Мастера, и вдруг, словно совершенно сдавшись, расплакался у Мастера на плече, словно ребенок».

«Что?» Услышав это, Зевул забыл обо всем, он даже поднялся на ноги, глядя на Фасяна. В его глазах Пучжи никогда не мог быть таким, что бы ни случилось.

Фасян вздохнул. «Тогда мы тоже не на шутку испугались, не зная, что предпринять. Мы не знали, что произошло с Пучжи, но явно что-то было не так. Он был полон сожаления, ненависти, боли, и мы не знали, как ему помочь. Я помню, как Пучжи сказал Мастерам: «Братья, братья... я должен умереть... Я совершил смертельный грех! И даже смертью не смогу его искупить!»

Зрачки Зевула сузились, но он не проронил ни слова.

Фасян понизил голос и продолжил: «Тогда мы все были поражены случившимся, но ничем не могли помочь. Пучжи, казалось, близок к сумасшествию, а мы могли только смотреть на его страдания. Мы пытались его успокоить в надежде, что если он отдохнет, то его раны возможно будет излечить».

«Но силы Пучжи были на исходе. К тому же, для того, чтобы добраться до Храма Скайи и встретиться с Мастерами, он принял пилюлю Неизбежной Смерти. Ему оставалось жить не больше одного дня. Однако перед смертью он рассказал обо всем Мастерам, и попросил их об одном важном деле. Он сказал, что если мы его не послушаем, он так и умрет, не успокоив свою душу».

«Услышав его слова, мы были поражены, но все же не могли отказать. Сначала я решил, что его рассудок помутился из-за раны, но я и не предполагал, что он расскажет нам об ужасном деянии, которое совершил».

Пухон тихо произнес молитву.

Услышав, Фасян слегка наклонил голову и сложил руки в молитве. Затем он посмотрел на Зевула и увидел, что его лицо постепенно стало свинцово-зеленого цвета. Он продолжил: «Мастер Пучжи крепко держал Мастера Пухона за руку и, пока он говорил, слезы катились с его лица. Мы слышали все со стороны, и его рассказ повергал нас в ужас, даже волосы вставали дыбом от его слов. Пучжи рассказал, что для осуществления своего предназначения на пути Будды, несколько дней назад он отправился в Айне, к Мастеру Шен Доулу. Он рассказал ему о своих измышлениях, но к несчастью Мастер Шен Доул отказал».

«В разочаровании, он спустился с горы в небольшую деревню... деревню Травников». Раздался стук – это Зевул, не в силах сдержать эмоции, ударил ладонью по столу.

Фасян посмотрел на него, вздохнул, но все же продолжил: «Он остановился неподалеку от деревни, чтобы передохнуть. Там он встретился с группой детей, игравших друг с другом. Вмешавшись в их спор, он, можно сказать, спас одного из них».

Лицо Зевула снова изменилось, он крепко сжал кулаки, в его глазах отразилась непередаваемая боль.

«Пучжи совершенно не обратил на это внимания, но только в тот же вечер, когда начался дождь, он решил переночевать около деревни, а затем отправляться в путь. Тогда случилось то, чего он никак не мог предвидеть».

Зевул опустил голову, чтобы больше никто не видел его лица. Воспоминания ножами врезались в сердце, кровь стучала в висках.

Голос Фасяна звучал в комнате: «В ту ночь он неожиданно проснулся и заметил, как какой-то человек в черной одежде проник в деревню и утащил двоих детей».

«Он не мог просто смотреть на это, поэтому решил вмешаться и спасти детей, но он не думал, что тот человек использовал детей в качестве приманки – его целью был именно Пучжи. Враг оказался силен, с помощью демонической магии он тяжело ранил Пучжи. И только тогда Пучжи понял, что демон использовал свои отравленные заклятия, чобы заполучить тот ужасный эспер – Сферу Крови».

Плечи Зевула дрогнули, но он не поднял головы. Сквозь рукав просочилась знакомая прохлада той самой Сферы Крови. Тысячи мыслей и чувств захлестнули его сердце. О чем он думал сейчас? Зевул молчал, не проронив ни слова, но он весь был напряжен, по его телу прошла дрожь.

«И хотя враг был опасен, уровень Пучжи тоже был высок. Даже с тяжелой раной он все еще мог использовать буддистскую магию и нанести врагу два сокрушительных удара. Даже со смертельными ранами он смог прогнать того демона. В процессе битвы Пучжи заметил, что враг использовал заклятия школы Айне, а значит имел прямую связь с Айне».

«Во время битвы Пучжи с этим демоном, как по велению злого рока, тот спасенный им днем ребенок случайно пришел к месту их битвы. От шока он потерял сознание. После битвы, когда демон сбежал, Пучжи понял, что его раны смертельны, и ему ничего не оставалось, как принять пилюлю Неизбежной Смерти...»

«Во-первых, перед смертью он уже не мог размышлять спокойно, во-вторых, он знал, что тот демон придет, чтобы его добить, и хотя он не боялся за себя, он беспокоился о жителях деревни, которые могут пострадать от рук врага. При этом он не мог обратиться к людям Айне – ведь противник, очевидно, был именно из Айне! Он боялся, что пострадает еще больше людей».

Лицо Фасяна похолодело, словно он тоже чувствовал боль и смятение Пучжи в тот момент. Со вздохом он продолжил: «Очень много лет назад, в своих странствиях, Пучжи обнаружил в Западных Пустошах ужасный эспер – Сверу Крови. Пытаясь уберечь мир от этого кошмарного эспера, с помощью буддистской магии он подавлял ее силу и носил ее при себе каждый день. Но только сила Сферы Крови была непредсказуема. Она незаметно проникла в тело и душу Пучжи, только под защитой заклинаний Скайи этого нельзя было заметить».

«В тот день, когда Пучжи уже был близок к смерти, все его защитные заклятия начали испаряться. В его сердце царил хаос, но, поскольку Пучжи всегда отличался пытливым умом и необычным мышлением, он придумал другой путь, который мог осуществить желание всей его жизни».

Зевул тяжело задышал, было видно, как он взволнован.

Фасян, прервавшись на миг, медленно продолжил: «Пучжи решил тайно передать знание о заклинании школы Скайи – Глубокой Мудрости – одному из детей, а затем найти способ, чтобы этот мальчик попал в Айне. Так он смог бы осуществить свою мечту об объединении школ. Для него это был последний шанс, и он не собирался отступать. Поэтому он выбрал мальчика, которого спас ранее и обучил его заклинанию Глубокой Мудрости. В то же время он посвятил его в секрет, который никогда бы не рассказал постороннему человеку. Все свои надежды он вложил в этого ребенка».

Зевул истерично засмеялся, в его голосе слышалось волнение, слезы и безумство. Неизвестно, смеялся ли он над Пучжи, сам над собой, или же над судьбой, которая сложилась именно так?

Фасян дождался, пока он успокоится, и продолжил: «После этого Пучжи усыпил ребенка. Из-за действия пилюли его тело постепенно восстановилось, и он уже хотел покинуть это место, чтобы вернуться в Скайю».

Но в тот миг он вдруг подумал, что попасть в ученики Айне не так-то просто, а из двоих детей, которых он спас, люди Айне, скорее всего, выберут другого, поскольку он был явно сильнее».

«Так его главное желание могло оказаться под угрозой. Пучжи был в двух шагах от смерти, а потому не мог размышлять здраво. К тому же, раны ослабили его уровень и защиту, та ужасная сила Сферы Крови, которую он сдерживал много лет, вырывалась на свободу. В тот момент он принял самое ужасное решение в своей жизни».

«Он подумал, ведомый гневом Сферы Крови, что если дети станут сиротами, а рядом с Айне произойдет какое-то огромное несчастье, люди Айне не смогут остаться в стороне».

На лице Пухона отразилась боль, он быстро перебирал четки в руках, все время произнося молитвы. «Поэтому», голос Фасяна начал дрожать, «Пучжи решил, что нужно, нужно... нужно сделать этих детей осиротевшими, чтобы люди Айне приняли их к себе. В тот момент сила Сферы Крови полностью поглотила его разум. Он не контролировал себя, не ведал, что творит. Демон внутри него вырвался наружу и... вынес приговор сотням мирных жителей Деревни Травников!»

«Хватит!» Зевул вдруг громко закричал, поднявшись на ноги. Слезы заливали его лицо. «Хватит, прекратите». Его голос был хриплым и дрожащим.

Фасян замолчал и опустил голову. Но Пухон, сидящий на кровати, открыл глаза и медленно поднялся, подошел к Зевулу и похлопал его по плечу. Он тихо проговорил: «Дитя, если хочешь плакать, не нужно сдерживаться. Хочешь кричать – кричи. Но эту историю ты должен дослушать до конца».

Зевул не мог произнести ни слова от беззвучных рыданий.

Пухон тихо сказал: «Когда Пучжи вновь пришел в себя, было уже поздно. Он стоял посреди моря крови, словно князь преисподней. Его уровень был очень высоким, не говоря уже о приверженности Будде. Когда он понял, что сотворил, это разорвало его душу изнутри.

В полубреду он вернулся в Скайю. Увидев меня, он обо всем рассказал, рассказал об ужасном поступке, который совершил, и с болью попросил меня поклясться перед братьями, что я искуплю хотя бы крошечную часть его греха. И я поклялся, что впредь, если с тобой случится что-то, Скайя поможет и спасет тебя от смерти».

Зевул едва сдерживал свои чувства, но это плохо ему удавалось. Человек, который не плакал много лет, словно сделанный из железа, сейчас весь превратился в слезы. Он так сильно стиснул зубы, что прокусил губу, и возле угла его рта появилась струйка крови.

Лицо Пухона было полно сострадания. «После этого яд в теле Пучжи снова начал действовать. Он также повелел, чтобы его тело не предавали огню, а сохранили с помощью Яшмового Блюда, чтобы когда-нибудь мальчик по имени Дан Сайон смог прийти сюда, и его душа увидела бы своего ученика. Все монахи Скайи глубоко почитают Пучжи. Он надеялся, что ты не будешь держать на него зла».

Зевул поднял голову, Пухон смотрел прямо на него, его взгляд был серьезным, он медленно произнес: «Ты понял все то, что я сказал. Все, что Пучжи завещал мне, я выполнил. Как поступить дальше, решай сам».

Зевул стиснул зубы, его взгляд не отрывался от Пухона. Почему-то Пухон не желал встречаться с ним глазами и медленно отвел взгляд. Зевул дышал все тяжелее, его грудь вздымалась, а лицо становилось все темнее. Как вдруг, он словно принял какое-то решение, резко развернулся и быстрыми шагами вышел. Судя по его шагам, он направился в комнату, где покоился Пучжи.

Фасян удивленно вскрикнул Пухону: «Мастер!»

Пухон покачал головой, на его лице отразилась боль. Он тихо сказал: «Пусть делает, что хочет. Это тоже последнее желание Пучжи. Кто может знать, сколько боли ему пришлось пережить? Амитабха...»

Он сложил руки в молитве, и в комнате стало тихо.

Пугающе тихо!

Окончание главы