Петрикор / Этот запах после дождя [ЯОЙ] ✅ Глава 10. Просчет

“Отдохнем здесь”, - говорит Гленн, когда они останавливаются перед домом из красного кирпича. Это укрытие абсолютно не похоже на хижину, в которую они договорились вернуться несколько часов назад.

Шу плохо ориентировался на местности - согласно общему мнению, даже отвратительно, - но когда он, прищурившись, разглядывает полированную лестницу и элегантную террасу, которая по площади больше, чем его собственный дом, то сильно сомневается в том, что уходил именно отсюда.

“Неужели?”. Он все равно решает уточнить, для уверенности.

“Это просто остановка для отдыха”, - со знанием дела отвечает Гленн. - “Мы переночуем здесь. В темноте идти опасно”.

Шу уклончиво мычит, когда они входят в дом. Просторный, и хотя внутри все вычистили грабители, здесь все еще приятно и не грязно. На сером диване лежит груда черной одежды, а в стороне - рюкзак с неизвестным содержимым. Он догадывается, что Гленн пробыл здесь пару дней.

Шу направляется прямо в душевую, осторожно снимает рубашку и промывает раны. Они снова открылись, если не из-за битвы, то после удачного ограбления. Он перевязывает раны кое-как и натягивает рубашку. Он непременно позаботится о них как следует, но позже.  

Когда он возвращается, Гленн, прислонившись к стене, наблюдает за ним. “Садь”.

Увидев его растерянное выражение лица, Гленн уточняет: “Твое плечо. Мы должны нормально перевязать рану”.

“Я могу и сам с этим справиться ”.

Гленн подходит к нему. Он вдруг протягивает руку и надавливает на его плечевую кость. Шу вздрагивает от прикосновения и тихо шипит. Боль обжигает, несмотря на толстый свитер.

“Не упрямься”, - вздыхает Гленн. - “Ты бледный и, видимо, лучше берег правое плечо. Садись”.

Нет смысла тратить энергию на споры, поэтому Шу сбрасывает свитер и послушно садится на серый диван. Он мягкий и удобный, Шу давно не сидел на таком. В последние дни он блуждал по улицам, спал на чем-то твердом и прислонялся чаще всего к холодным стенам.  Гленн сидит рядом с ним, открывает аптечку и достает из сумки медикаменты.

“Снимай рубашку”, - говорит Гленн, наклоняясь.

Теплое дыхание касается его шеи, и Шу отвлекается от воспоминаний. Он игнорирует странное ощущение и сбрасывает рубашку. Тонкие раны бегут по его худощавому телу, некоторые из них перебинтованы. Влажные бинты, которые обхватывают его плечо, уже окрасились в красный, а темные синяки, заметные сбоку, на животе, кажется особенно неприглядными на фоне его бледной кожи.  

Гленн осторожно снимает окровавленную ткань, внимательно осматривая его раны:

“Что случилось?”.

“Ввязался в драку”, - просто говорит Шу. Он вспоминает истекающего кровью человека, которого тащили по полу, и беременную невесту другого мужчины. Волна отвращения поднимается в нем.

Гленн качает головой, явно неудовлетворенный ответом, но не допытывается.

“Твои методы слишком безрассудны”, - говорит он вместо этого.

“А сам-то, офицер?”. - Шу ухмыляется ему. - “Угрожаешь мирным жителям?”.

Гленн достает пинцетом ватный тампон и смачивает его раствором йода. “Могу я напомнить тебе, кто руководил той операцией?”.

“По-моему, вышел довольно неплохо…”. Дыхание Шу прерывается, когда холод хлопка касается нежной кожи, обжигая его вновь открытые раны. - “... неплохой план”, - заканчивает он.

“Если под "довольно неплохой" ты имел в виду лобовое столкновение с едущей машиной, то я не согласен”.

Шу стискивает зубы и опускает голову, когда Гленн прикасается к его плечу. Его влажные волосы падают на лоб, закрывая глаза.

“Не будь таким напряженным”. - офицер успокаивает Шу, но слишком холодным тоном. “Людям не стоит так легкомысленно относиться к пулевым ранениям, Шу”.

“Это просчет”, - ему удается тихо выдохнуть. - “Мне тоже не особенно нравится, когда в меня стреляют”.

“Хотя твои действия говорят мне об обратном”.

Их лица находятся в паре сантиметров друг от друга. Достаточно близко, чтобы Шу мог увидеть форму подбородка Гленна. Он смотрит вниз, проводя взглядом по воротнику мужчины. На его затылке есть маленький, едва заметный шрам - старая травма, полученная в юности.

“У тебя неплохо получается”, - бормочет Шу, наблюдая за его действиями.

“Это необходимый навык в моей работе”.

Гленн разворачивает слой марли и аккуратно обматывает его вокруг ран парня широкими движениями, обхватив руками его тело. К дезинфицирующему средству примешивается еще один аромат - мягкая смесь розового дерева и шалфея. Шу расслабляется, вдыхая ее. Гленн заканчивает и кивает, довольный своей работой.

Шу поднимает глаза и осторожно шепчет: “Мистер Ленос, как ты относишься к бессмертию?”.

Гленн поворачивается, чтобы встретиться с ним взглядом. Под таким углом они оба находятся в новом для себя положении - Шу зажат между туловищем другого мужчины и спинкой дивана. Глаза Гленна изучающие, вопрошающие, но в них есть какой-то грубый подтекст. 

 “Это невозможно”, - шепчет он в ответ, но его глаза глубоки. - “Почему ты спрашиваешь?”

Шу мычит в ответ:

“Просто так”.

Гленн убирает руки и устраивается поудобнее, избавляясь от грязных бинтов.

“Дай мне свою руку”, - говорит Шу.

“Она почти зажила”, - отвечает Гленн, не прекращая своих движений.

Шу наклоняется и хватает его за запястье, закатывая рукава рубашки. Он наклоняется, чтобы осмотреть рану. Офицер прав – от пореза, который еще днем был очень глубоким, осталась лишь царапина длиной в несколько дюймов. Подозрительно быстрая скорость регенерации. Шу хмурит брови в глубоком раздумье.

“Ты не против такого рода контактов?”, - внезапно спрашивает Гленн.

Шу медленно моргает, прежде чем слова доходят до него, и вздыхает: “Я не против прикосновений такого рода. В основном это просто…”.

Он не заканчивает. Он смутно осознает, что прислоняется к другому мужчине, их тела всего в дюйме друг от друга. Он поражен странностью этого - что бы это ни было, но ему это не нравится. Он ослабляет хватку на запястье Гленна.

“Просто интимный контакт?”.

Гленн заканчивает за него, снова глядя на с тем выражением, которое Шу не может понять. Парень встает и подходит к креслу напротив, прекращая разговор.

***

Он не знает, в какой момент заснул, но, когда приходит в себя, обнаруживает, что крыт черной курткой. Ее владелец развалился на том же сером диване и выглядит совершенно расслабленным. Он положил одну руку на подлокотник, а в другой держит тонкую белую книгу в твердом переплете, аккуратно переплетенную по краям и довольно-таки ухоженную. Солнечный свет струится с террасы на его профиль, смягчая его обычно резкие черты. Шу представляет его в очках. Этакий домашний вариант крутого офицера.

Гленн отрывается от книги и улыбается: “Доброе утро”.

“Который час?”, - спрашивает Шу, подавляя зевок.

“Два часа дня”.

В том, что Шу проспал четырнадцать часов, для него нет ничего удивительного. Но действительно странно то, что спутник не разбудил его.

“Я не простил тебя за то, что в прошлый раз у разболелись глаза из-за яркого света фонаря”, - внезапно вспоминает он.

“Тогда как мне тебя будить?”, - искренне недоумевает Гленн.

Шу не ожидал такого вопроса и потому замолкает. Число людей, которые когда-либо активно пытались вытащить его из постели, было… пожалуй, равно единице. Только Эллиот пробовал сделать это. Шу ловит себя на том, что размышляет над ответом: “Я не люблю холод”.

“В следующий раз я брошу в тебя кубиками льда”.

Он берет свои слова обратно - ему не следовало говорить правду. Он недооценил врожденную способность Гленна провоцировать его. Гленн переворачивает страницу, слегка наклоняя книгу и давая Шу возможность разглядеть название: “Опера Омния, лунного художника”.

“Ты увлекаешься поэзией?”. Шу застигнут врасплох.

“Это мое настоящее хобби”, - отвечает Гленн, слегка ухмыляется и добавляет: “Кроме убийства человека за две секунды”.

Он не может точно определить характер Гленна, но эта дополнительная черта кажется ему неожиданной. Кроме того, этот конкретный поэт…

Гленн читает, понизив голос, четко выговаривая:

“Навсегда, мы думаем, повторяя. Я жду принадлежности, но этих голосов я слышу так много”.

“Голоса из моего разума. Последняя работа Лунного художника перед их исчезновением”, - продолжает Шу.

Теперь настала очередь Гленна удивляться

“Ты знаком с лунным художником?”.

“Детский интерес. У него особые приемы пунктуации и рифмы, но ритма почти нет. Это странно, противоречиво, говорить об аналогиях, как…”. - Он бессвязно болтает, он быстро спохватывается и замолкает. Большинству людей эта тема не интересна.

”Как будто они в беспорядке”, - заканчивает Гленн, но без осуждения. - “Лунный художник, рисующий вслепую в темноте”.

“Это заставляет задуматься, почему он был поэтом с таким псевдонимом. Возможно, лирик подошел бы больше”.

“Художник может выразить свое видение во многих формах, которых мы не понимаем”, - предполагает Гленн. - “Хотя я удивлен, что ты запомнил стихотворение”.

“Я помню только последнюю строфу”.

“Почему последнюю?”.

“Потому что другие я не понимаю”. - Шу встает, оставляя черную куртку на сиденье, и направляется в ванную. - “Нам пора идти”.

Шу вернулся всего через пару минут, но Гленн уже где-то раздобыл стол и два стула и аккуратно поставил их в гостиной. Шу не сомневается, что офицер обыскал и запомнил каждый уголок в доме, прежде чем поселиться в нем.

Гленн достает несколько сэндвичей, затем воду, печенье, фрукты - список можно продолжать, и вскоре их завтрак уже напоминал шведский стол.  Приготовления почти закончены. Гленн останавливается, окидывает взглядом еду, а затем незаметно достает плитку шоколада. У него даже есть печенье со сливками, завернутое в изящную упаковку из фольги.

Он протягивает его Шу.

Шу предпочитает темный шоколад, но главный вопрос в другом.

“Почему ты даешь это мне?”.

Гленн медленно моргает: “Тебе не нравится?”.

“Это неправильно”, - думает Шу, переводя взгляд с любопытного лица Гленна на шоколад во все еще протянутой руке. Это почти как если бы он пытался задобрить капризного ребенка конфетами.

Однако он не может найти в себе сил жаловаться, поэтому неохотно берет плитку: “... Все в хорошо?”.

Гленн серьезно кивает и говорит: “Я думал, это разожжет твой аппетит. Ты пропустил ужин вчера вечером”.

“Я не ребенок”, - говорит он, но шоколадка в его руках показывает, что его слова неверны.

”Я это прекрасно понимаю, но питание важно”. - Гленн указывает на стул. - “И ты, кажется, этого не осознаешь. Садись сюда”.

Шу действительно никогда особенно не заботился о том, чтобы побаловать себя деликатесами, хотя иногда случалось, что Эллиот или хозяйка съемной квартиры приносили ему домашнюю еду. Он не произносит этого вслух. Сидит молча и медленно жует яблоко.

Окончание главы