Босс становится отцом 21. Блудный сын (21)

– Почему нельзя есть мясо во время китайского Нового года? Есть ли для этого какая-то причина? – недовольно спросил Шао Дабао.

Закончив говорить, он тут же огляделся, пытаясь найти себе союзника.

Но Шао Сяокао не смотрела на него. Она знала, что ее отец был очень решительным человеком. Раньше он говорил, что отрежет брату палец, и отрезал ему палец, а теперь просто не дает ему есть мясо, это лёгкое наказание. Шао Сяокао опустила голову и уставилась на еду перед собой.

Вспомнив недавние слова Шао Юя, А Мао, хоть и чувствовал некоторую жалость к Шао Дабао, но понимал, что это было наставление сыну, и не стал заступаться за него.

– Если тебе не нравится эта еда, можешь не есть, – сказал Шао Юй.

Желудок Шао Дабао в этот момент забурчал. Три паровые булочки с овощами, которые он съел днём, давно уже переварились. Видеть вкусно пахнущее мясо на столе, но не есть его – Шао Дабао чувствовал, что никогда еще так не страдал.

– В доме нет других правил, кроме высоких нравственных требований. Уже поздно, и если мы не начнём есть, еда остынет. Давайте ужинать, – сказал с улыбкой Шао Юй.

Шао Юй первым взял еду палочками, а вслед за ним начали есть и дети.

Шао Дабао пытался стащить кусок мяса, пока Шао Юй не смотрел на него, но тот всегда ловил сына на попытках кражи.

Шао Дабао мог только обиженно есть соленые огурцы и редьку, стоявшие перед ним.

Сначала А Мао испытывал к нему некоторое сочувствие, но вскоре откусил кусочек мяса и его глаза тут же загорелись. Это была самая вкусная вещь, которую он когда-либо ел.

Тем не менее, попробовав кусок мяса, А Мао ограничился этим. Вместо этого он взял риса и маринованных овощей, и съел их большими глотками.

Новогодний ужин был самым роскошным обедом для семьи в течение всего года, многие семьи не могли есть вволю даже на новогоднем ужине. Большую часть мяса и овощей оставляли на потом, потому что и в следующие дни подавались мясные блюда.

А Мао хорошо это понимал. Шао Юй дал ему дом, он был очень доволен, поэтому не хотел сердить Шао Юя.

Шао Юй положил куриную ножку в его тарелку и сказал:

– Ешь больше, эти блюда не оставят на завтра.

А Мао был потрясен, услышав это.

Шао Дабао тут же сказал:

– Папа, если ты не оставишь такой большой стол до завтра, тут так много всего, почему ты не разрешаешь мне…

Не успел он договорить, как Шао Юй прервал его:

– Если мы не сможем это съесть, мы раздадим остатки уличным нищим.

Рука Шао Дабао, державшая палочки для еды, слегка задрожала. Он понял, что Шао Юй и в самом деле так сделает, и сказал:

– Если ты так запортишь еду, что будет, когда мать узнает...

Ван Ши – скупая и очень строгая, она не позволила бы выбросить ни зернышка мякины.

– Ты еще помнишь, что у тебя есть мать? – удивленно спросил Шао Юй.

Шао Дабао был ошеломлен, когда услышал эти слова. Тут вдруг он понял, что кое-что забыл. Он посмотрел направо и налево, но не увидел своей матери Ван Ши.

К тому же сейчас Шао Юй обосновался в городе Наньчжоу, что выглядело очень странным.

– Отец, а где моя мать? – Шао Дабао вдруг подумал, что если неудобно переезжать всей семьёй, то зачем брать с собой незамужнюю девушку Шао Сяокао, но оставить Ван Ши?

Шао Юй небрежно сказал:

– Мы с твоей матерью развелись по взаимному согласию, теперь она может снова выйти замуж.

Шао Дабао широко открыл рот от удивления. Он и представить себе не мог, что пожилая чета семьи Шао, которая даже ругала за это других, вдруг разойдётся. Более того, когда семья Шао была бедна, Ван Ши не ушла, а теперь Шао Юй явно богат. Почему тогда ушла Ван Ши? Шао Дабао никак не мог этого понять.

– Из-за чего она ушла? Твоя мать побоялась, что я навлеку на неё беду, – сказал Шао Юй.

Шао Дабао огляделся, увидев перед собой роскошный новогодний ужин и материалы для фонарей, которые были сложены поблизости, но нигде не увидел вещей Ван Ши.

Шао Юй снова заговорил:

– Ты вспомнил о своей матери гораздо позже, чем я ожидал. Я думал, что ты спросишь про неё сразу, как только встретил меня, но не ожидал, что ты вспомнишь о ней, только когда останешься без куска мяса. Твоя мать права, что ты вспоминаешь о ней только тогда, когда у тебя нет мяса.

Шао Дабао открыл рот и хотел оправдаться, но не знал, что сказать.

Шао Юй сказал двоим остальным детям:

– Вы слышали? В следующий раз будет еще одна причина отругать его.

Шао Дабао: …

На новогоднем ужине Шао Дабао чувствовал себя как на иголках. После еды Шао Юй не спешил убираться, а взял еду, вышел на улицу и раздал эти остатки вместе с горшочком каши нищим на улице.

И Шао Сяокао, и А Мао были очень рады помочь Шао Юю, но Шао Дабао совсем не собирался помогать, а вместо этого постоянно твердил:

– Нам самим еды мало, зачем раздавать её на улице? Сколько может быть хороших нищих, они не помнят благодарности.

Как только прозвучали эти слова, А Мао немедленно сказал:

– Папа, я сделаю все возможное, чтобы быть тебе благодарным.

Шао Юй рассмеялся и сказал:

– Я тебе верю.

Когда Шао Дабао увидел эту сцену доброты и сыновнего почтения к отцу, он почувствовал себя так, словно его ограбили.

Шао Юй сказал ему:

– Когда ты ругал нищих, ты забыл, что тоже был нищим?

Шао Дабао: …

Шао Дабао никогда не признавал себя нищим, но слова Шао Юя действительно лишили его дара речи.

Шао Юй добавил:

– Если все нищие такие, как ты, это в самом деле чёрная неблагодарность.

Услышав это, Шао Дабао сжал кулаки, но не осмелился ничего опровергнуть.

А Мао только что перестал быть нищим, но вовсе не стал скрывать этого и сказал Дабао:

– Среди нищих тоже есть хорошие люди. Помнишь старого нищего, который помог мне дотащить тебя с берега до разрушенного храма?

Шао Дабао вспомнил, как он жил в разрушенном храме. Он не помнил, как ему помог старый нищий, но помнил тесноту, грязь и вонь внутри. В такой неприятной обстановке все же собралась группа нищих, которые притесняли и выгнали его.

В памяти Шао Дабао не сохранилось никакой доброты, а только бесчисленные обиды. Он думал только о том, что если он когда-нибудь вернётся в разрушенный храм, то непременно подожжёт его.

Шао Юй понял с одного взгляда, что у этого дешевого сына нет за душой никаких добрых мыслей. Он взял с собой двух других, хороших детей, и они вместе раздали милостыню нищим.

Им отдали по миске каши, плюс остатки мяса и овощей. Хотя это были мясные объедки, нищие были им рады. Ведь в эту эпоху даже обычные жители ели мясо только по праздникам, не говоря уже о нищих.

Пожилые нищие могли произносить благоприятные слова, тогда как молодые нищие не знали их и могли только следовать за пожилыми.

Нищие выучились им через десятые руки, поэтому их произношение было непонятным. Слушая эти неразборчивые благословения, Шао Юй совсем не возражал, а терпеливо поправлял их.

Шао Юй обернулся и сказал детям:

– Если они выучат еще одно благоприятное слово, они смогут получить дополнительное рисовое зернышко где-нибудь ещё.

Шао Дабао был ошеломлен высказыванием отца, но все-таки считал, что его отец поступает глупо.

Зато Шао Сяокао и А Мао, которые поначалу недоумевали, тоже стали поправлять нищих.

Когда кастрюля с горячей кашей наконец опустела, все четверо вернулись домой.

Шао Юй подарил каждому из двоих детей по серебрушке в качестве счастливых денег. Шао Дабао с жадностью наблюдал за этим, но не получил ничего. Он собирался высказать претензии, но Шао Юй прямо сказал:

– Ты понимаешь, почему.

Шао Дабао совсем не хотел понимать. Когда он не получил своих новогодних денег, у него возникло соображение, что в доме они точно есть.

– Папа, ты мне еще не сказал, почему моя семья вдруг разбогатела? – тихо спросил Шао Дабао, наклонившись к Шао Юю.

Спрашивая это, он подозрительно поглядывал на А Мао, как будто боялся, что семейное богатство будет украдено им.

А Мао видел перешёптывание между отцом и сыном, но отошел в сторону и стал наблюдать, как Шао Сяокао делает фонари.

Шао Юй не ответил Шао Дабао прямо, но поднял руки и пожал одну другой перед Шао Дабао.

Тот сначала был озадачен, но посмотрел на его руки и вспомнил, как Шао Юй и Чжан Мэн спорили в тот день. Он вытаращился на них и сказал:

– Папа, ты выиграл, сделав ставку?

Шао Юй нахмурился и сказал:

– Не думай об азартных играх весь день.

Шао Дабао не придал значения этому предупреждению. Он все больше и больше чувствовал, что его догадка верна. Он никогда не предполагал, что Шао Юй сможет так быстро заработать деньги не только на азартных играх, но и на чём-то ещё.

Шао Дабао снова заговорил:

– Папа, ты так хорошо делаешь деньги, научи меня.

Шао Юй покачал головой и сказал:

– Я не буду тебя этому учить.

– Если ты не передашь эти тайные семейные знания мне, то кому еще ты хочешь передать их? Моя сестра – девчонка, а А Мао – приемный сын. Я должен быть ближе к тебе, чем они, – сказал Шао Дабао.

Шао Юй спросил его:

– Почему у тебя такая плохая память?

Шао Дабао был ошеломлен и вдруг подумал, что он родной сын своего отца, а ему даже не дали мяса. Он вдруг почувствовал, что это кровное родство ему бесполезно.

Шао Юй проигнорировал своего дешевого сына и подошёл прямо к А Мао, сказав:

– В начале года тебе исполнится двадцать лет. Как только ты выздоровеешь, я хочу отправить тебя учиться.

– Учиться? – рот А Мао раскрылся от удивления. Сегодня пироги целый день падали на него с неба.

Он маленький нищий, но может получить возможность учиться благодаря своим добродетелям и способностям.

Шао Сяокао услышала это, выражение зависти промелькнуло на ее лице, но она быстро опустила голову, делая вид, что ничего не слышит.

– Забудь, папа, мне вон уже сколько лет. Когда я выздоровею, я смогу помочь папе или найти работу, чтобы содержать семью, – сказал Мао.

Он уже столько лет страдал от болезней, а теперь Шао Юй сказал ему, что вылечит его и у него будет здоровое тело. Он уже был очень доволен и не хотел еще больше обременять Шао Юя.

– Если ты вправду хочешь учиться, еще не поздно, – посоветовал Шао Юй.

А Мао хотел согласиться, но поглядел на Шао Дабао, и сказал:

– Брат Дабао учится столько лет, пусть он продолжает учиться.

Шао Юй покачал головой и сказал:

– Не рассчитывай на Дабао.

А Мао недоуменно посмотрел на него.

Шао Юй продолжил:

– Во-первых, у него отрублен палец на руке, а на имперские экзамены не принимают покалеченных. Во-вторых, он учился пятнадцать лет и даже не смог сдать экзамен для детей в школе. Видно, ему не судьба учиться.

Хотя А Мао мало что знал об ученых, но, услышав объяснение Шао Юя, он сразу же догадался, что после пятнадцати лет обучения провалить экзамен для детей было очень плохо.

Шао Дабао, забившийся в угол, бурно отреагировал на это и тут же возмутился:

– Я не могу сдать имперский экзамен, тогда зачем ему идти? Почему ты не отрезал ему палец?

Шао Юй удивлённо посмотрел на него:

– Чжан Мэн отрезал тебе палец, причём тут я?

Шао Дабао тут же возразил:

– Какая разница, кто отрезал, он или ты?

– Это точно, нет никакой разницы, – с готовностью признал Шао Юй. – Когда взрослый человек сделает что-то плохое, он непременно заплатит за это. Ты играл в азартные игры и проиграл всё семейное состояние – ты потерял палец. Ты сбежал с государственных работ – ты долго был нищим. Такова цена твоих проступков.

Шао Дабао был ошеломлен.

Шао Юй продолжил:

– Я чуть не забыл, теперь в глазах правительства ты, сбежавший с работ, уже мертвец. Даже если мертвец – не инвалид, его всё равно не допустят к имперскому экзамену.

Шао Дабао был потрясён, ему было чрезвычайно трудно смириться с собственной смертью.

Шао Юй снова повернулся к растерянному А Мао и сказал:

– Я посылаю тебя учиться, и у меня нет к тебе никаких требований.

А Мао сразу же уважительно сказал:

– Пока папа говорит, ребенок будет стараться изо всех сил.

– Во-первых, если ты будешь заинтересован, я полностью поддержу тебя на имперском экзамене. Если ты же не захочешь пройти имперский экзамен, тебе всё равно пригодится узнать еще несколько слов и получить ещё немного знаний.

А Мао тут же спросил:

– Папа хочет, чтобы я участвовал в имперском экзамене?

Шао Юй тепло сказал:

– Я предлагаю тебе учиться, потому что считаю, что ты разумный ребенок. Но ещё я думаю, что такой ребенок, как ты, должен пойти учиться и увидеть более широкий мир, и не жду от тебя, что ты отплатишь мне после того, как добьешься успеха.

А Мао посмотрел на Шао Юя и увидел мягкий свет его в глазах. Он понял, что то, что Шао Юй был искренним, а не притворялся, но чем больше он это чувствовал, тем больше думал, что слишком многим ему обязан. Ему не терпелось сделать всё возможное для семьи Шао.

– Что касается того, сдавать ли имперский экзамен, то когда ты выучишься, ты сам сможешь решить это. Я буду уважать твое решение, – сказал Шао Юй.

Шао Дабао услышал это и его глаза покраснели. Он всё больше и больше чувствовал, что его судьба несправедлива.

Шао Юй продолжил:

– Кроме того, женщинам нелегко учиться. Когда ты научишься чему-нибудь в школе, вернись и научи свою сестру, ладно?

Шао Сяокао тут же подняла голову и недоверчиво посмотрела на Шао Юя. Он улыбнулся дочери и теплым голосом спросил:

– Хочешь, чтобы твой брат научил тебя читать?

Шао Сяокао со слезами на глазах кивнула.

И Мао от такого условия, естественно, не отказался, но Шао Дабао вдруг заявил:

– Мужчины и женщины с семи лет не сидят вместе. Ты не боишься, что другие будут сплетничать?

Шао Юй взглянул на него и сказал:

– Если у человека грязный ум, то всё, что он видит, грязно.

Шао Дабао так отругали, что он не стал дальше спорить, а замолчал, нашел дома уголок и забился туда, думая непонятно о чём. Выражение его лица его безостановочно менялось.

Ранним утром второго дня все в семье Шао встали очень рано, даже Шао Дабао впервые встал без понуканий.

И Шао Сяокао, и А Мао поспешили помочь Шао Юю по хозяйству. Шао Дабао, который никогда не занимался домашним хозяйством, не знал, за что ему взяться. Оглядевшись, он стал делать фонари.

Он когда-то учился делать фонари и до сих пор что-то из этого помнил, поэтому он взялся за работу, по ходу дела вспоминая выученное. Это было единственным, что он мог делать сейчас.

Когда Шао Юй приготовил завтрак, Шао Дабао наконец-то сделал очень грубую основу для фонаря.

– Папа, что это? – спросила Шао Сяокао, указывая на новую доску на стене, появившуюся на кухне.

Шао Юй достал угольный карандаш и нарисовал им на доске две черты. Увидев, что все дети смотрят на него, он объяснил:

– Дабао встал сегодня рано утром – это раз, и сделал рамку для фонаря – это два.

Шао Дабао в растерянности спросил:

– Зачем записывать это?

Шао Юй сказал:

– Если ты заработаешь три таких черты, ты получишь за них кусок мяса.

– Почему три? А давай одну черту за кусок мяса, – быстро сообразил Шао Дабао.

Шао Юй тоже был очень прямолинеен:

– Торгуешься, никакого усердия и доброты, одну черту убираем.

Он собрался стереть черту с доски, но Шао Дабао запаниковал и закричал:

– Нет-нет, три, значит, три!

Шао Юй остановился и сказал:

– Сегодня ты сделал две полезных вещи, значит, тебя отругают на два слова меньше.

Шао Дабао вскочил и спросил:

– Ты хочешь меня сегодня отругать?

– Я ругаю тебя для твоего же блага, – небрежно сообщил Шао Юй.

Шао Дабао спросил ещё:

– Тогда, если я буду получать по пятнадцать черточек в день, меня вообще ругать не будут?

Шао Юй кивнул.

– Что я могу добавить на доску?

Шао Юй рассмеялся и сказал:

– Ты должен решать сам.

Шао Дабао чувствовал себя так, будто он сдаёт экзамен и ему нужно угадывать экзаменационные вопросы.

Однако он уже обдумал всё прошлой ночью. Теперь он хотел делать для Шао Юя то, что тому нравилось. Шао Юю нравилось, чтобы он был прилежным, поэтому он старался быть прилежным. Теперь Шао Юй сделал эту доску, и это добавило ему прилежания.

Размышляя об этом, Шао Дабао, ел рис. Он не заметил, что уронил на стол рисовое зернышко.

Шао Юй нахмурился и сказал:

– Теряешь еду, подбери её.

Шао Дабао: …

Шао Дабао никогда не думал, что он может быть таким быстрым. Менее чем через секунду он подобрал рис и засунул себе в рот. Проглотив его, он жадно сказал:

– Папа, смотри, не потерял!

Шао Юй наконец передумал стирать черту.

Двое других детей жили тяжелой жизнью, поэтому у них не было никаких вредных привычек. Из-за вины Шао Дабао Шао Юй не уморит его голодом, но будет ограничивать его в мясе.

Шао Дабао стал замечать, что теперь домашняя еда выглядела для него слишком богатой. Он даже начал беспокоиться о экономическом положении своей семьи, но Шао Юй продолжал давать хорошую еду двум другим детям.

Поначалу они оба были желтолицыми и тонкокожими, и их лица постепенно становились упитанными, а Шао Дабао, который был белым и пухлым, теперь исхудал.

Хотя кулинарные способности Шао Юя были превосходны, овощи всегда остаются овощами, какими бы хорошими они ни были. Когда Шао Дабао наконец накопил чёрточек и поменял их на кусок мяса, он ощутил давно утраченный мясной вкус. То ли из-за кулинарных навыков Шао Юя, то ли из-за того, что он слишком долго не ел мяса, но Шао Дабао чувствовал, что этот кусок мяса был в сто раз вкуснее, чем все, что он ел на своей памяти.

После первого куска ему захотелось второго, но как только он потянулся к мясу палочками для еды, Шао Юй остановил его.

– Это не твое, ты должен полагаться на свои способности, чтобы получить ещё, – сказал он.

Шао Дабао сердито убрал палочки для еды и стал есть рис, но его рот все еще был полон запахом мяса.

На следующее утро, когда небо было еще темным, Шао Сяокао услышала снаружи какое-то движение. Было слишком рано, и Шао Сяокао испугалась. Она догадалась, что в доме, наверное, грабитель.

Шао Сяокао взяла метлу и направилась на шум. Там она увидела темную фигуру, подходившую к двери Шао Юя.

Шао Сяокао, не мешкая, ударила её метлой.

– Ой! – закричал Шао Дабао.

Услышав знакомый голос брата, Шао Сяокао вздрогнула.

– Брат? – спросила она.

Услышав из темноты голос своей сестры, Шао Дабао возмущенно сказал:

– Почему ты меня бьешь?!

Не успела Шао Сяокао объяснить, как в комнате Шао Юя загорелся свет.

Шао Дабао горячо сказал ей:

– Ты должна подтвердить, что я сегодня встал первым.

Шао Сяокао: …

Шао Сяокао внезапно поняла поведение своего брата. Шао Дабао очень полюбил рано вставать, потому что Шао Юй давал ему за это две черты.

Шао Юй сердито посмотрел на него и спросил:

– Почему ты так громко кричишь по утрам? Ты подумал о других?

– Больше не буду, больше не буду. – Шао Дабао улыбнулся, наклонился к Шао Юю и сказал: – Отец, моя сестра может подтвердить, что я встал первым.

Шао Юй посмотрел на Шао Сяокао, и та тут же энергично кивнула.

Шао Дабао мгновенно обрадовался и потащил Шао Юя на кухню, чтобы увидеть, как ему поставят две черты.

На этой доске уже было несколько чёрточек, а использованные были обведены кружками.

Шао Юй пришел на кухню, взглянул на доску и сказал:

– Если ты встанешь первым, ты вправду можешь получить две черты.

– Папа, давай быстрее рисуй. – Шао Дабао почтительно передал ему карандаш.

У него уже были две неиспользованные черты. Если добавить еще одну, их можно было обменять на кусок мяса.

Но Шао Юй не двигался, а смотрел на Шао Дабао.

– Отец? – спросил Шао Дабао с некоторыми угрызениями совести.

– Признайся честно сейчас, и я не буду увеличивать наказание, – сказал Шао Юй.

Шао Дабао коснулся своего носа и прошептал:

– Мне… мне не в чем признаваться, в последнее время я был хорошим.

Шао Юй усмехнулся и сначала добавил на доске две черты.

Шао Дабао был вне себя от радости.

Но после этого Шао Юй стёр сразу семь чёрточек. Сердце Шао Дабао было разбито.

– Папа, что ты делаешь? – спросил он.

– Ты встал рано, это плюс две черты. Ты кричал и побеспокоил других, это минус одна черта. Ты тайком добавил себе одну черту, это минус пять.

Шао Дабао выслушал расчёты Шао Юя и пожалел так, что его кишки позеленели. Сегодня он мог бы съесть мясо, но теперь ему придётся отложить это на другой день.

Шао Юй сказал:

– Ты вправду думаешь, что если ты припишешь себе черту, этого никто не заметит?

Шао Дабао стало горько.

Шао Юй продолжил:

– Честно говоря, я ясно помню, откуда взялась каждая черта на этой доске.

Ошеломленный Шао Дабао пробормотал:

– Ты, ты, ты меня обманываешь.

Окончание главы