(Наруто) И теперь я застрял здесь с вами. Глава 17. Воспоминания и шрамы

- Темари, ты опять храпишь... – раздраженно фыркнул Канкуро, толкая сестру в руку.

Девушка нахмурилась и открыла глаза.

- Я даже не спала... – недовольно выдохнула она.

Трое родственников напряглись, когда еще один приглушенный ревущий звук достиг их ушей. Они выглянули за дверь хижины в темную ночь и во все еще сильный дождь.

- Это исходило откуда-то оттуда. Черт возьми, мне так и не удалось закончить забор вокруг лагеря. Что-то должно было произойти, - простонал Канкуро.

- Пойду, посмотрю, что там, - спокойно сказал Гаара, вставая и вооружаясь кунаем.

Темари схватила его за руку.

- Снаружи по-прежнему идет дождь, Гаара. Ты ненавидишь воду. Давай я пойду и проверю.

Красноволосый сузил глаза.

- Я единственный, кто полностью здоров, - постановил он. - Это может быть опасно. Вероятно, эти те животные-каннибалы ищут пищу.

Его сестра закатила глаза.

- Мои раны уже зажили. Я могу сама позаботиться об этом. Если что-то пойдет не так, я закричу.

Подумав секунду, Гаара кивнул. Жажда крови Шукаку почти отсутствовала во время штормов, поэтому у него не было желания убивать, но он мог видеть, как пальцы сестры плотно сомкнулись на кунае. Независимо от того, насколько они все изменились и расслабились, и им больше не нужно было соответствовать обществу, у них все еще была кровь ниндзя, текущая по их жилам. Потребность отважно рисковать, атаковать, бороться всегда возвращалась.

Гаара сел рядом с Канкуро, который лежал на кровати с закрытыми глазами, и наблюдал, как его сестра выходит за дверь. Глубоко внутри он чувствовал легкое беспокойство. Если с Темари случится что-то плохое, он не знал, что будет делать. Конечно, он любил Канкуро, но именно сестра поддерживала их семью в мире и согласии. Она всегда знала, что сказать, всякий раз, когда он злился на брата, успокаивая его и останавливая от убийства Канкуро. Гаара боялся, что если Темари не станет, а Канкуро из-за какой-нибудь ужасной катастрофы снова потеряет память и начнет бояться его, то он не будет знать, как с этим справиться. Это может закончиться только слезами или кровью.

Однако джинчурики знал, что Темари не зря была самой сильной куноичи деревни.

- Я действительно ничего не вижу в этом дожде... – раздраженно проговорила Темари, щурясь и пытаясь разглядеть что-нибудь в бушующей ночи. Затем ухмыльнулась. - Это все усложняет.

Из-за деревьев появилось большое животное, рычащее на нее. Потом еще одно. И еще. Стая начала кружить вокруг нее, думая, что в одиночку она, вероятно, станет легкой добычей.

Темари закрыла глаза и позволила себе руководствоваться только тихими, зловещими звуками. В другой ситуации она бы не хотела бы убивать кучу животных, но эти существа были свирепыми, голодными и с удовольствием съели бы Канкуро во сне. Или, может быть, даже навредили бы Гааре, так как без сухого песка тот был уязвим.

Куноичи крутанулась на месте и использовала кунай, усиленный чакрой ветра, чтобы порезать одно из существ. Тот издал визг боли, прежде чем упасть на землю. Девушке пришлось убить еще парочку пришельцев, прежде чем остальная стая поняла, что они тоже умрут. Они внезапно начали шипеть и громко рычать, прежде чем развернуться и убежать в грозу. Темари решила отпустить их, так как земля была уже желтовато-красной от кровавого дождя.

- Остальные могут жить. В любом случае, ничего личного, - пробормотала она, а затем вошла в хижину, закрыв за собой дверь.

Канкуро закрыл один глаз, когда увидел ее и рассмеялся.

- Что это было? Скотобойня? – хихикнул он.

Сестра легонько шлепнула его по голове.

- Ох, заткнись. Убийство беззащитных животных не приносит никакого удовольствия, - фыркнула куноичи.

- У них были зубы, - заметил Гаара.

- Но у меня было это, - ухмыльнулась Темари, показывая ему окровавленный кунай.

Она провела языком по лезвию и скривилась.

- Фу. Никогда не делайте этого. У крови ужасный вкус. Слегка гнилой или отравленный. Я не думаю, что их мясо было бы хорошим.

Оба ее брата разочарованно фыркнули. Для шиноби без стабильного источника пищи мясо было мясом, за исключением случаев, когда оно было вредным для здоровья.

- Как долго продлится этот шторм? - нахмурился Гаара, сердито глядя на дождь. Он лежал сбоку от Темари, так как холод жалил его кожу.

Канкуро тихонько напевал себе под нос, позволяя песку бежать сквозь пальцы.

- Никогда не знаешь наверняка. Я думаю, никто из нас не сможет уснуть, потому что чертовски шумно. Так как мы останемся на этом острове надолго, нам просто придется привыкнуть. Это точно не громче, чем храп Темари.

Сестра сверкнула на него испепеляющим взглядом.

- Тебе повезло, что ты ранен, иначе я бы надрала тебе задницу.

***

- Дерьмо! - выругался капитан корабля, заставив всех в комнате съежиться.

Этот человек никогда раньше не ругался публично.

- Эти предатели! Они ушли! Я сразу понял, что этим родственничкам и тому юному чунину нельзя доверять, но ожидал гораздо большего от других, особенно от лучшего джонина Лорда Казекаге - Баки-сана.

- Где они находятся? Куда они могли отправиться? - спросил другой шиноби, глядя на море.

На горизонте не было видно лодок, это означало, что беглецы уже давно ушли.

Капитан пожал плечами и отвернулся. Он вспомнил, как Рейна ранее показывала ему карту, но знал, что ему не позволят даже предложить изменить курс корабля.

- Нам нужно закончить миссию. Если они не вернутся, прежде чем мы доберемся до берега - соберемся и отправимся в Суну, а там Казекаге-сама решит, что с ними делать.

***

- Юдай-сан, иди спать, ты сидишь тут всю ночь, - приказал Баки, забрав весла у мужчины.

Им повезло, что океан задал им то направление, которое было нужно, потому что бороться с течением было бы изнурительным кошмаром.

- Как далеко мы от нашего места назначения?

- Далеко. Но мы приближаемся, - улыбнулась Рейна, сверив карту и компас, позволяя брату лечь головой ей на колени, чтобы тот мог отдохнуть, пока не настала его очередь грести.

Он почти мгновенно уснул.

- Мы также достаточно далеко от корабля, чтобы они могли прийти за нами.

Баки кивнул и взглянул на Юдая, спящих молодого чунина и джонина (он забыл спросить их имена), и оглянулся на Рейну. Это было точно так же, как когда они путешествовали вместе. Когда она заметила, что тот смотрит на нее, женщина улыбнулась.

- Надеюсь, вы не возражаете, что я спрашиваю, Баки-сан, но у вас есть еще истории о своих учениках, которыми вы не прочь поделиться? Они действительно помогают скоротать время, а вы хороший рассказчик. Все слушали вас в лагере, даже те, кто ненавидел детей Казекаге.

Мужчина кивнул, тоже опасаясь скуки, и начал искать в уме что-то интересное. Он рассказывал во время гребли, а Рейна иногда велела ему немного повернуть лодку, когда та уходила в сторону. Баки был впечатлен ее точным математическим талантом.

Поэтому он делился своими воспоминаниями, а она сидела, слушая его, и улыбалась преданности мужчины. Если бы у него были свои дети, им бы очень повезло. Ей хотелось, чтобы ее будущий муж хоть немного напоминал Баки.

***

- Я ненавижу бури, - застонала Темари, увидев полностью разрушенный лагерь. – Не могу поверить, что нам снова придется все убирать.

- Могу я использовать песок на этот раз? - попробовал Гаара.

Яркое солнце уже высушило землю, но листья, ветки, грязь и множество красных пятен покрывали лагерь.

Куноичи быстро кивнула.

- Конечно. Я заставила вас убирать все вручную в первый раз, потому что хотела, чтобы мы сделали что-то вместе. Но сейчас... Расчистить все было бы замечательно, - смущенно призналась Темари.

Через несколько минут все твердые обломки были раздавлены, а кровь была поглощена песком, оставив поляну чистой.

- И ты заставляла нас делать все вручную... - Канкуро разочарованно покачал головой.

Темари виновато усмехнулась.

- Ну, по крайней мере, на этот раз у нас есть больше времени, чтобы позаботиться о себе. Да ладно, мальчики, мы выглядим ужасно.

Впервые после крушения корабля братья и сестра нашли время, чтобы осмотреть себя должным образом. Темари была права.

Их волосы, особенно у нее, были спутаны, полны песка, отросли и больше походили на грязные лианы, чем на волосы. Одежда была разорвана, грязна и запятнана кровью. Ногти были странного черно-красного цвета, а кожа обгоревшей и грязной.

- Хех, - пожал плечами Канкуро. - Не вижу проблемы.

И заработал два испепеляющих взгляда от своих родных.

- Канкуро, наше состояние отвратительно, - сказал Гаара, поморщившись. - Если ты не помоешься в реке, я снова тебя столкну.

Старший парень поднял свою здоровую руку в знак поражения и медленно забрался в ручей, стараясь не повредить сломанное предплечье. Вскоре к нему присоединилась его семья.

Темари издала громкий стон.

- Я такая грязная, что чувствую, будто моя кожа шелушится. Я должна была постоять в шторме немного дольше прошлой ночью, - она вздохнула, проведя пальцами по волосам.

Обнаружив слишком большое количество колтунов, она охнула и схватила кунай, а затем начала срезать три дюйма от своих волос.

- Так как у Канкуро рука в перевязи, не мог бы ты помочь мне, Гаара? Просто отрежь кончики и выровняй их. Мои волосы слишком повреждены.

Мальчик кивнул и сделал как ему было поручено. Когда он закончил, то вернул нож сестре. Та снова провела пальцами по волосам и улыбнулась.

- Намного лучше, теперь твоя очередь Гаара. А потом я позабочусь о Канкуро.

Рыжеволосый слегка недоверчиво посмотрел на нее, что заставило Темари закатить глаза.

- Ох, не надо этого. Я позволила тебе подстричь мои волосы, а я - девушка, это значит, что я действительно доверяла тебе. Ты правда думаешь, что я не умею стричь волосы? - она свирепо посмотрела на Гаару, чем заслужила ответный взгляд.

Куноичи слегка вздрогнула, но все же получила ответ.

- Хорошо. Я тебе доверяю, - пробормотал он сквозь стиснутые зубы, поворачиваясь спиной к сестре, чтобы та смогла дотянуться до его головы.

Всецело удивленный Канкуро наблюдал за этой сценой, поскольку глаза Гаары слегка расширялись от ужаса каждый раз, когда Темари отрезала прядь его волос.

- Расслабься, Гаара, Темари не напортачит, - заверил марионеточник. - Раньше она практиковалась на мне, так что теперь у нее это хорошо получается. Я носил шапку, которая прикрывала мои волосы, так что было не так уж плохо, когда она отрезала слишком много.

Рыжеволосый пожал плечами, но напряжение исчезло из его тела, и он, в конце концов, просто позволил сестре позаботиться о нем. Кроме того, было приятно, что кто-то ласково ерошил его волосы, вместо того, чтобы подобно одному из парикмахеров отца стараться продуктивно справиться с задачей как можно быстрее, дабы не быть убитым. Вдобавок, у сестры было нежное прикосновение, даже когда она держала что-то острое.

Гаара подумал, что если бы его мать выжила и полюбила его, он бы получил это замечательное, теплое женское внимание намного раньше в своей жизни. Она бы была той, кто делал бы ему стрижки, обнимала бы его, когда он боялся, и говорила бы ему, как она им гордится.

Нынче Темари был тем, кто выполнял эту роль, и теперь стригла ему волосы. Потому что она была его сестрой, которая поддерживала его во всем, которая принимала его прошлое и делала его счастливым.

А также потому, что Гаара никогда не доверил бы Канкуро сделать ему приличную стрижку, тем более, что у того была сломана рука, и, судя по тому, как выглядели волосы старшего парня, джинчурики боялся, что может остаться лысым.

Оба мальчика нуждались в своей сестре так же, как та нуждалась в них, и они нуждались друг в друге.

Так вот что значит быть семьей. Гаара чуть не улыбнулся.

- Готово! Канкуро, как он выглядит? - усмехнулась Темари, поворачивая красноволосого, чтобы брюнет мог увидеть ее работу.

Парень показал ей большие пальцы.

- Наконец-то ты управилась. Довольно долго. Ты что, думала, что наряжаешь куколку?

Бровь куноичи дернулась.

- Ну, ты единственный, кто может так говорить!

- В последний раз говорю, марионетки – это не куклы! - прорычал Канкуро.

Гаара скользнул в сторону от своей сестры, так как та все еще держала кунай. Лично он считал, что на месте брата было глупо начинать ссору с человеком, который скоро будет стричь его волосы очень острым ножом ниндзя. И надеялся, что она случайно не ударит Канкуро по лицу в гневе. Гаара покачал головой. Он знал, что Темари никогда не навредит их брату. Слишком сильно.

Он похлопал себя по затылку и обрадовался, поняв, что сестра не отрезала ему все волосы. Гаара не был тщеславным и, тем более, не волновался о том, что люди думали о его внешности, но под палящим солнцем, таким как в Суне или на этом острове, наличие волос на голове было необходимо, чтобы избежать ожогов.

Джинчурики помылся, чувствуя, как будто в процессе смывается гигантский груз боли. Канкуро восстановил память. Он был со своими родными на этом острове. Они больше не осуждались обществом и могли быть кем хотели. Они больше не были оружием, бременем или изгоями. Они были просто молодыми выжившими людьми.

Несущие ответственность дети. Они могли даже плакать, если захотят. Никто за ними больше не наблюдал.

Они были свободны.

Но они оказались здесь в ловушке. Если и попытаются выбраться с острова, куда они пойдут? У них не было выбора, кроме как жить дальше. Оставаться здесь до самой смерти. Гаара понял, что у него никогда не будет возможности узнать, каково это, быть принятым деревней, если бы этот момент когда-нибудь наступил. Он надеялся, что это было возможно, поняв, как сильно он изменился. Все могло измениться, если бы он вернулся в Сунагакуре.

Но этот момент теперь никогда не наступит.

Гаара наблюдал за Темари, как она пыталась отрезать длинные колючие волосы Канкуро, сердясь, когда тот не мог успокоиться.

Может, ему будет достаточно провести всю свою жизнь вдали от мира, застряв на маленьком острове. Пока он со своей семьей. Это было единственное место, где он чувствовал себя как дома.

Он научился подавлять все плохие воспоминания о своей старой деревне, чтобы не потерять рассудок и не стать опасным для своей семьи.

Гаара взглянул на поляну, как что-то блестящее привлекло его внимание. Налобный протектор с выгравированным на нем символом Суны. Он был отброшен в сторону, потому что в нем уже не было смысла.

Жизнь в настоящем была сейчас самой важной вещью.

Он должен был забыть песчаные дюны, сияющую луну, шум Суны в течение дня, свидетельствующий, что деревня полна энергичных людей. Цивилизация. Пустыня.

Так или иначе, эти несколько хороших воспоминаний было гораздо труднее подавить, чем все те - ужасные, болезненные.

Он оглянулся на Темари, которая закончила с волосами Канкуро и теперь сидела на берегу реки, зашивая дыры у того на рубашке.

- После падения с водопада тебе повезло, что у тебя еще осталась кожа, а тем более пригодная для ношения одежда, - пробормотала куноичи.

Канкуро перевязывал свои раны, которые заживали довольно хорошо для его ситуации, но рука все еще была сильно раздроблена.

- Ну, извиняюсь за то, что мне повезло, - он закатил глаза, но вздрогнул, когда случайно дернул за больную руку и в итоге еще и причинил боль ребрам.

Гаара нахмурился и забрал у него бинты, опасаясь, что брат в конце концов сломает еще что-нибудь в своем теле, и начал обертывать белую ткань вокруг руки старшего парня.

Глаза Канкуро удивленно расширились от действий рыжего, но он усмехнулся.

- Спасибо за помощь, братишка. Признаю, мне это было нужно. Не знаю, что бы я без тебя делал. Я был бы мертв.

Гаара кивнул и почувствовал счастье, наполняющее его сердце. Слышать, что он был нужен, что его существование имело смысл, даже если брат, вероятно, просто пытался быть приличным, - было одной из великолепнейших вещей, которые когда-либо случались с ним.

Оба мальчика вышли из реки, и Канкуро схватил небольшую аптечку из рваного рюкзака в углу хижины. Он начал дезинфицировать свой зашитый лоб, стараясь не допустить попадания жидкости в глаза.

Гаара должным образом стирал одежду, поглядывая на своих родственников через каждые несколько секунд.

У Темари была темно-розовая линия на верхней части головы и на руке, как напоминание о кораблекрушении. У Канкуро - рана на лбу, которая наконец зажила, а тому же оставила долговечный след. Гаара осмотрел свое тело на наличие шрамов и не нашел ни одного.

Вся его боль была душевной и моральной. Его раны были невидимы невооруженному глазу. Он знал, что те еще не зажили, но чувствовал, что печаль постепенно начинает исчезать и заменяется надеждой, любовью родных и его любовью к своим брату и сестре. Его семья теперь была полной, так как Канкуро обрел свои воспоминания, так что теперь они могли начать и продолжить все заново.

Он не знал, сколько времени потребуется, чтобы все его раны исчезли, но знал, что они навсегда оставят шрамы. Прошлое невозможно стереть, но его можно было убрать подальше на мгновение, оставив места для будущего.

***

- Папа! Смотри, папа! - сияя прощебетала крошечная девочка, подбегая к нему.

Она махнула листом бумаги перед его глазами, поэтому он был вынужден отложить ручку и уделить ей свое внимание.

- Что случилось, Темари? Ты ведь знаешь, что нельзя прерывать меня, когда я работаю, - он вздохнул, проведя рукой по волосам.

Маленькая блондинка трех с половиной лет слегка надулась, но затем снова улыбнулась и показала ему предмет в своих руках.

- Извини, папа... Но посмотри, что я нарисовала!

Лицо малышки озарилось предвкушением, ожидая реакции Казекаге. Мужчина нахмурился в ответ на ее непослушание, но все равно взял предмет, не осмелившись разрушить очевидную радость своей дочери.

Картина была красочной и состояла в основном из детских закорючек и кружочков. Присмотревшись, он понял, что они должны были представлять собой их семью. Самым высоким человечком из палочек со слишком большой треугольной шляпой был он. Маленький желтый человек с аномально широкой улыбкой, который держал его за руку, должно быть был Темари. Он предположил, что маленькая клякса с коричневыми каракулями сверху – это Канкуро. Далее была еще одна крупная фигура с желтыми волосами и большим кругом в области живота. Это, должно быть, Карура.

- Очень мило, Темари. - сказал мужчина, слегка улыбаясь дочери.

Девочка заползла к нему на колени и указала на изображение большого живота матери.

- Видишь? Я нарисовала моего второго брата или сестру! Потому что он тоже часть семьи! - с гордостью заявила она.

Казекаге взъерошил макушку своего старшего ребенка.

- Хорошо. Было бы разумно с твоей стороны запомнить это, - похвалил он, потому что это была его работа как отца, чтобы его дети были счастливы.

По крайней мере, так ему сказала жена.

- Тебе нравится, папа? - Темари расширила глаза и улыбнулась так, что мужчина почти испугался, что ее лицо может порваться.

- Да, очень, - он продолжил. – А теперь иди, покажи это своей маме или дяде, хорошо? Мне нужно работать.

Девочка быстро покачала своей маленькой светлой головкой.

- Я сделала это для тебя! Ты должен оставить его себе!

Она встала на колени отца, немного поколебалась, а потом коротко поцеловала его в щеку. Затем ребенок спрыгнул на пол и выбежал за дверь.

- Я пойду на тренировку! Люблю тебя, папочка!

Казекаге несколько секунд смотрел вслед ребенку.

Затем со вздохом поднялся и поместил рисунок в нижнюю часть своего ящика с бумагами. Он не смог сдержать улыбки на своем лице, когда продолжил выполнять свои обязанности Казекаге, как бы ни старался ее подавить.

У него была такая милая дочь.

***

Казекаге молча наблюдал за Темари, когда та разрезала дерево, используя чакру ветра своего веера. Время от времени он следил за тем, чтобы его дети вели себя хорошо в классе, и не позорили его, прокрадываясь на тренировки, скрывая свое присутствие и наблюдая за ними из тени дерева. Он чувствовал, что, хотя его дочь все еще слишком заботлива и добросердечна, она была безжалостна и полна решимости делать все правильно, даже в возрасте семи лет.

- Хорошо. Сделайте сорокаминутный перерыв на обед, потом продолжим, - объявил сэнсей, оставив десяток учеников на тренировочной площадке и вошел в близлежащее здание, возможно, чтобы выпить чашку кофе и чем-нибудь перекусить.

Все дети в возрасте от шести до десяти лет расселись в небольшие группы друзей, открыли боксы с обедом и начали обсуждать свое свободное время.

Казекаге решил из любопытства послушать разговор своей дочери.

- Темари-сама! Ты была просто великолепна! Ты выполняешь упражнение так легко, даже если это действительно трудно! - простонал один из друзей блондинки.

- Вам просто нужно сосредоточиться на форме вашей чакры, чтобы убедиться, что она острая. Представьте, что это лезвие, - проинструктировала дочь Казекаге, откусив бутерброд.

- Но это все равно так сложно! - вздохнула еще одна подруга. - Если ты продолжишь обучаться так быстро, то станешь профессионалом в кратчайшие сроки! Ты будешь великой куноичи!

- Спасибо, - ответила Темари, гордо ухмыляясь комментарию, хотя и старалась оставаться хладнокровной.

- Да! Когда ты вырастешь, я уверена, что ты найдешь сильного, умного и красивого мужчину, за которого выйдешь замуж! - пропищала еще одна маленькая девочка.

Темари пожала плечами и нахмурилась, словно пытаясь что-то придумать. Затем вздохнула и кивнула головой.

- Похоже на описание моего отца. Ну, думаю, я бы хотела выйти замуж за такого мужчину, когда вырасту, - серьезно сказала она.

Затем группа девушек продолжила хихикать о том, какими они хотят видеть своих будущих мужей.

Стоя за деревом Казекаге закатил глаза, но уголки его губ дернулись вверх.

«Хм, она все еще слишком похожа на ребенка. От нее не будет никакой пользы, если она продолжит в том же духе», – вздохнул он, разочарованный, хотя не мог избавиться от теплого чувства, которое втайне бурлило в его сердце.

У него была такая милая дочь.

***

- Нет... Карура... Нет... - простонал Казекаге, царапая ногтями поверхность стола.

Звук открывающейся двери вывел его из кошмара. Он увидел женщину со светлыми волосами, стоящую у входа. Карура? Нет, эффект присутствия был слишком явным, чтобы принадлежать его покойной жене.

- Казекаге-сама? Можно мне войти? - спросил Темари, подталкивая дверь ногой.

- Да, - ответил тот, поправляя бумаги, так как до этого уснул на своем столе. - Что?

В комнату вошла четырнадцатилетняя девушка с подносом.

- Я слышала, что ты работал допоздна, поэтому попросила повара приготовить кофе, - ответила она монотонно, поставив чашку на стол отца.

Казекаге опешил, так как его дочь редко разговаривала с ним, не говоря уже о том, чтобы приносить ему напитки. Он кивнул в знак благодарности, и та ушла.

В тот момент мужчина задался вопросом, что случилось с отношениями, которые у него были со своим ребенком, когда та была маленькой девочкой. Теперь все общение, которое было между ними, происходило из необходимости при раздаче миссий или вежливых приветствий. Казекаге признался себе, что, вероятно, это его ошибка за пренебрежение ею, совершенствование как шиноби, ее развитие, склонение к попытке убить его младшего сына.

Но этот поступок...

Это то, что делала ее мать всякий раз, когда ему приходилось работать допоздна.

Мягкая, добрая сторона Темари была во всем как Карура... Но обычно она была суровой, холодной и жестокой, так непохожей на свою мать. Спасибо богу за это, потому что быть слишком хрупкой и нежной неизменно приведет к ранней смерти.

Тем не менее... Его дочь превратилась в сильную, красивую женщину.

Казекаге сделал глоток кофе и поморщился, когда напиток обжег ему язык.

***

- Ах... - застонал Казекаге, открывая глаза.

Почему у него болит рот? Кофе? Нет, подождите, он прикусил свой язык во сне. Резко сбросив сонливость, он выпрямился в кресле.

- Темари? Темари, ты здесь?

Тишина была ему ответом, и он знал почему. Потому что его дочери здесь больше не было. Она и ее братья пропали, исчезли, мертвы... убиты. Мужчина покачал головой и медленно встал. Он устранил опасность в виде сына, и ему было важно избавиться от двух других... почему? Он с трудом смог вспомнить, зачем он это сделал. Правильно, это было потому, что они были единственными двумя людьми в Суне, которые были бы в ярости из-за убийства демона. Вот почему он должен был это сделать.

Теперь его деревня была в безопасности, и это все, что было важно.

Казекаге ухмыльнулся и просмотрел свои ящики, чтобы найти другую ручку, которую он мог бы использовать, так как скинул первую со стола во сне, и ему не хотелось вставать, чтобы достать ее.

Внезапно он нащупал дно ящика. Вместо того, чтобы ощущаться как дерево, это было похоже... на бумагу? Он годами не убирал свои ящики. Нахмурившись, он вытащил неуместный предмет.

Как только он увидел что это было, его глаза расширились, и он сжал давно забытый рисунок своей идеальной семьи. Со злостью выбросил его в мусорное ведро и сел в кресло, чтобы продолжить работу.

Казалось, что его сны, воспоминания, постоянно преследуют его. Конечно. Никто не смог бы сделать то, что он сделал, не заработав несколько душевных ран.

Казекаге надеялся, что они в конце концов исцелятся, потому что пробуждение несколько раз за ночь в холодном поту начинало раздражать.

Он горько вздохнул.

Вся его семья была мертва. Деревня была единственным, ради чего он должен был жить. Но для него этого было достаточно.

Окончание главы