В этой жизни меня никто и никогда не любил.

Я родился старшим сыном Джейкоба Гренвилля, маркиза дома Гренвилль, чьи владения простирались в восточной части империи Южный Журавль.

Моя мать, Ава Норфолк, скончалась вскоре после того, как родила меня, словно разменяв свою жизнь на мою. Для неё и отца это изначально был политический брак, заключённый исключительно ради для выгоды их семей. Возможно поэтому, когда она скончалась, отец не проронил ни слезинки, лишь молча смотрел на усопшую и меня – младенца, плачущего рядом с телом матери. По крайней мере, так мне об этом с энтузиазмом рассказывала няня ещё с тех пор, как себя помню.

Так, выполнив свои обязательства, отец женился во второй раз на Анджеле Хилл, дочери баронессы Хилл. И когда мне не было ещё и полгода от роду, она родила моего брата, Льюиса. Другими словами, они с отцом состояли в отношениях ещё с тех пор, когда я был в утробе матери.

В отличие от моего, рождению Льюиса отец был несказанно рад, а спустя всего два года на свет появилась и моя сестра, Анна. Вместе они с моим младшим братом, отцом и новой матерью образовали счастливую семью, словно сошедшую с полотна художника. Мне, однако, места на этой картине не нашлось.

С самого детства я был сослан жить в отдельный особняк, где моё одиночество скрашивали лишь несколько горничных и няня. Отца я видел только раз в году, во время визита моего дедушки по материнской линии, графа Норфолк. Но даже тот лишь окидывал меня беглым взглядом, ни разу не сказав мне ни слова. Поэтому во время их с отцом встреч я тихонько стоял в стороне, словно изваяние.

Моя вторая мама меня на дух не переносила и никогда не упускала случая помучить. Для неё было обычным делом стегать меня по спине и ногам в качестве меры наказания. В то же время мои брат с сестрой ничуть не были обделены родительской любовью, отчего росли счастливыми… и высокомерными. Вероятно поэтому наши отношения и складывались подобным образом.

— Брат, я тут разбил вазу, в которой отец души ни чает. Скажи ему, что это ты и попроси прощения, ладно?

Такое происходило постоянно. Я спрашивал себя, почему я всё время должен был быть козлом отпущения для младшего брата? Но, даже несмотря на подобные мысли, всё равно соглашался.

— Ага… Хорошо, Льюис, — улыбнулся я, подбирая осколки.

Конечно, формально я был частью семьи маркиза, но мне невероятно хотелось, чтобы они действительно меня приняли. Возможно если я извинюсь вместо брата, то он станет хоть чуточку меня любить. А моя сестрёнка, узнав, что я что-то разбил, будет волноваться за меня и спросит, не поранился ли я.

Предаваясь подобным мечтаниям, я в очередной раз взял на себя вину брата. Но всё, что ждало меня после — это лишь месячное заключение в мрачной, похожей на хлев комнате без окон.

И всё же я не оставлял надежды, что однажды семья меня признает, и прикладывал все возможные усилия, чтобы стать лучше.

В отличие от Льюиса и Анны, меня никогда ничему не обучали: ни наукам, ни владению мечом, ни даже простому этикету. Поэтому я занимался самообучением читая книги, прокрадываясь тайком в библиотеку, или наблюдая за занятиями Льюиса и Анны с репетиторами по фехтованию и прочим наукам. Если у меня что-то и было, так это целая куча свободного времени, которую можно было потратить на собственное развитие.

Так продолжалось вплоть до лета моего четырнадцатилетия, когда я внезапно оказался втянут в поединок с одним из рыцарей нашего дома. Все знали, что я никогда не обучался бою на мечах, но инициатором этого фарса был мой брат, который по всей видимости желал посмотреть, как меня изобьют.

Только… Я подумал, что если я одолею рыцаря, то отец может меня похвалить, поэтому во время поединка выложился на полную.

— Сдаюсь, — признал поражение моё оппонент, лёжа на земле.

«Ха-ха, теперь-то отец точно смотрит на меня!», — подумал я, повернувшись к маркизу.

Тот действительно глядел прямо на меня… и удовлетворённо кивнул.

Я был поистине счастлив.

Меня переполнял экстаз от того, что теперь я наконец-то стану настоящим членом семьи.

После, получив признание моего таланта во владении мечом, я был отдан на попечительство неизвестного мне мужчины средних лет, который как следует вбил в меня все необходимые навыки. Даже крича от боли и харкая кровью я всё равно продолжал тренироваться изо всех сил… став в итоге ассасином.  

Теперь моим призванием стало устранение врагов дома Гренвилль. Этим я и занимался, невзирая на пол, возраст и статус целей. И каждый раз, выполнив очередное задание, я был счастлив, потому как чувствовал себя частью нашей семьи.

В результате, после устранения множества людей, отец крепко ухватил власть, управляя по сути империей из-за кулис, и… казнил меня, как виновника серии убийств аристократов.  

Так и подошла к концу моя… первая жизнь.

Очнувшись после смерти, я обнаружил себя лежащим в постели накануне той самой злосчастной дуэли. Конечно, поначалу я был шокирован, не понимая, что произошло. И лишь увидев в зеркале своё юное отражение, осознал, что я вернулся в прошлое.

Помня, чем всё для меня закончилось в прошлый раз, я решил не повторять своих ошибок и специально поддался рыцарю во время поединка. Само собой, все приобретённые в прошлой жизни навыки ассасина остались при мне, и при желании я мог бы убить несчастного в любой момент, но… Сделав это, я так и не стал бы настоящим членом семьи. Потому я намеренно подставлялся под атаки противника, промахиваясь при этом по всем жизненно важным точкам, и в итоге признал поражение.

Моя вторая мать осталась весьма удовлетворена зрелищем, и её губы расплылись в довольной улыбке.

«Ха-ха… Может теперь она наконец будет уделять мне больше внимания…»

С того дня я решил забыть о пути меча и стать учёным, чтобы в её глазах выглядеть лучше. Я продолжил заниматься самообучением, став в результате достаточно начитанным, чтобы без проблем рассуждать об истории, административном управлении, законах и даже империализме как явлении, будучи способным при этом цитировать большинство книг из библиотеки маркиза.

Всё что мне было нужно – это способ проявить себя перед отцом, поэтому я решил помочь брату с учёбой. Чтобы завоевать доверие, я сблизился с Льюисом, выполняя за него задания из посещаемой им Имперской Академии.

Результат не заставил себя ждать.

— Ха-ха! Брат, благодаря тебе, я получил за задание высший балл!

— Вот как?.. Здорово.

 Что ж… Кажется, Льюис наконец признал меня своим старшим братом. Это объясняло, что с тех самых пор он полагался на меня абсолютно во всём, что касалось учёбы в академии. Даже экзамены за брата сдавал я, замаскировавшись под него, благо ещё будучи убийцей я весьма поднаторел в этом деле.

Время шло, и в итоге я стал даже посещать вместо Льюиса занятия. Я был счастлив, что брат настолько мне теперь доверяет, но ещё больше удовольствия я получал от своей жизни в академии. Я мог изучать что и когда хотел, и там даже был кто-то, кого я мог назвать другом…

Но дружба эта, по сути, была не в моей жизни, а брата… Как и всё остальное.

Однако, несмотря на подобные душевные терзания, я продолжал жить в роли двойника младшего брата вплоть до самого выпуска, когда нам обоим было по 18 лет, а затем…

Затем мой младший брат Льюис меня отравил.

Так и подошла к концу моя… вторая жизнь.

На третьей жизни…

Когда мне было 19, мачеха подожгла мой особняк, и я погиб в пожаре.

На четвёртой жизни…

Когда мне было 17, меня заставили нянчиться с магическим зверем, которого отец нелегально приобрёл, потакая капризам младшей сестры. В результате опасная тварь загрызла меня до смерти.

На пятой жизни…

В 16 лет я был убит по ошибке, перепутанный с младшим братом.

Лишь на шестой жизни мне посчастливилось достаточно долго. Однако…

— Хьюго, завтра ты будешь казнён за попытку государственного переворота, — произнёс отец, стоя перед решёткой моей камеры, находившейся в самой глубокой части тюрьмы, что была предназначена для особо опасных преступников. — Несмотря на всю никчёмность, по крайней мере ты сможешь принести пользу, отдав жизнь ради спасения Льюиса, а следовательно — будущего маркиза Гренвилль. Знай, что тебе была оказана честь.

В этой, шестой по счёту, жизни, я решил не делать вообще ничего ради других. Ни ради отца, став устраняющим его врагов убийцей, ни ради брата, повышая ему репутацию, будучи двойником. Ни ради мачехи, сестры, или дедушки, ни ради нашего дома, или даже страны. И каков же был результат подобной тихой жизни, в которой я не делал ничего выдающегося?

Меня решили принести в жертву во имя спасения моего недалёкого братца.

— Ха… Ха-ха…

— Хьюго?

Я не смог сдержать поднявшегося откуда-то из глубины порыва хохота.

Смеялся я над собой. За то, что ожидал, что отец, которого я так любил, пришёл сюда чтобы спасти меня. И за то, что до самого конца продолжал надеяться, что хотя бы напоследок он примет меня как члена семьи, как… сына.

О, до чего же наивны были мои грёзы!

Ждать чего-то подобного изначально было бессмысленно.

— Хахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахаха……

— … Ты вконец обезумел?

Обезумел? О, да. Внутри меня что-то окончательно и бесповоротно сломалось.

Я… больше не хочу семью.

Поэтому…

— Что?.. — вырвалось у маркиза, когда я вонзил себе в грудь лезвие сокрытого клинка.

— Ха-ха… Ха… В следующий раз… Ни за что…

— … — человек, которого я раньше считал отцом, лишь молча стоял и смотрел как жизнь покидает моё тело, отчего уголок моих губ непроизвольно пополз вверх в кривой усмешке.

В следующий раз я ни за что не совершу тех же ошибок и воздам по заслугам им всем: Льюису, мачехе, Анне и отцу… Всем.

Так и подошла к концу моя… шестая жизнь.