Я Хибари Кея! Ну, а кто не согласен... камикорос! Глава 6. Шанхай

К моему разочарованию, мне только показали старые упражнения, которые я видела и без проблем делала; правда, были в них маленькие дополнения, на которые я по глупости не обратила внимание. Тем более, сложности они для меня не представляли, а привычный уход в состояние транса позволял не заснуть от монотонности производимых действий. Полезный навык, который я использовала практически постоянно, ведь так было проще отстраниться от всего. Правда, пробыла я в нём ровно до того момента, как мне не сказали, что хватит. Привычно выхожу из состояния транса и, выражая благодарность за уделённое мне время, кланяюсь. Тут же ко мне подскакивает Линг-сан и говорит, что она поможет мне привести себя в порядок. Чувствую удивление, ибо не ощущаю никаких травм, но не спорю — меня отучили это делать давно. Шаг вперёд, и я понимаю, что тело перестаёт слушаться. Все мышцы, как ватные, тело тяжёлое, конечности, кажется, весят тонну. Упрямо сжимаю зубы и буквально заставляю себя выпрямиться. Тело протестует против такого обращения с собой, но я не привыкла сдаваться, как и надеяться на чужую снисходительность. Игнорирую попытки Линг-сан мне помочь — я справлюсь сама, всегда справлялась! Встать прямо и вопросительно посмотреть на женщину, которая осуждающе покачала головой и пошла вперёд, но при этом старательно контролируя каждое моё движение. Непривычно. Угрозы нет.

Впрочем, самое необычное для меня началось после. Линг-сан отнеслась к моим повреждениям гораздо серьёзнее, чем это делали врачи в доме Хибари-сама. Она провела меня в свою лабораторию, где провела полное обследование моей тщедушной тушки, нацедила себе пол-литра крови, в некоторые места воткнули тонкие иглы, при этом причитая, что времени нет, но ничего, вечерком она обязательно проведёт со мной полный сеанс иглоукалывания. Попытки вежливо отказаться были проигнорированы, как и вооруженное сопротивление. У меня просто-напросто отобрали импровизированную дубинку и погнали на рентген. Пришлось подчиняться и скидывать ненужную одёжку, ощущая внимательный взгляд на моей спине. Ну-ну, знаю я, что там её привлекло — белые полосы шрамов, такие остаются после порки розгами. Я подвергалась ей всего два раза: первый заставил вспомнить, кем я была в прошлой жизни, второй убил мою глупость и надежду на то, что стоит показать себя поумнее, и тогда Хибари-сама отнесётся ко мне, как настоящий отец. Важные уроки, напоминание о которых всегда будет со мной. Впрочем, шрамы есть не только на спине, достаточно и на других участках тела, и я уже смирилась, что никогда не надену открытую одежду. Оно и к лучшему, каждый шрам — это убитая мечта, напоминание о том, что нельзя быть слабой и слепо доверять людям.

— Линг, ты ещё не замучила Юн нюйши? — аккуратный стук в двери, а после их слегка приоткрывают, и туда просовывается чужая голова. Шенли-сан, а это он, мгновенно оценивает ситуацию, замечает, что Линг-сан тянется к столу и тут же прячется.

— Юйлон! — возмутилась женщина и в уже захлопнувшуюся дверь влетает тяжёлое даже на вид пресс-папье. Пожимаю плечами и начинаю одеваться — всё равно снимок уже сделали, а скромность выбили еще ранее.

— Это был Шенли-сан, — ради справедливости замечаю я.

— Без разницы! — сердито стала выговаривать Линг-сан. — Он не имел права так врываться сюда! В конце концов, он мужчина!

— Не вижу проблемы — в доме Хибари-сама раздевалки в тренировочных залах были совместными, — равнодушно замечаю я. — По-крайней мере, в доступных мне местах.

— Это ненормально! — немного шокировано заметила Линг-сан.

— Мне не с чем сравнивать, — пожимаю плечами, спокойно смотря на женщину; я уже оделась, теперь слово за ней. Интересно, она вспомнит, что я растущий организм и ещё не успела позавтракать, зато кровь сдала?

— Линг, давай ты потом повозмущаешься, Юн нюйши надо поесть! — даже не пытаясь вновь заглянуть внутрь, заявил Шенли-сан, к которому я отправила мысленную благодарность. Забор крови натощак не прошёл даром: голова немного кружилась, хотя пока было терпимо. — Вы уже в этой лаборатории час торчите!

— Линг-сан, Шенли-сан прав, я привыкла есть в полседьмого, в крайнем случае в семь часов, — невозмутимо замечаю я, попутно пропуская подробности о том, что успевала на завтрак далеко не всегда. Правда, в большинстве случаев я специально на них не ходила, урывая себе лишние полчаса на чтение книг. Сейчас была другая ситуация: мне требовалась подпитка. — Сейчас уже девять.

— Упс! — раздалось в ответ, и она эмоционально всплеснула руками. — Хорошо, сейчас пойдём кушать, но вначале тебе надо принять душ! Кстати, возьми это средство, — мне в руки прилетела баночка какого-то геля или мыла, прочитать название для меня еще не представлялось возможным, — это молочко для тела; нанесёшь на минуту, после смывать. Вот увидишь, синяки сойдут в миг!

— Конечно, — послушно соглашаюсь я, мысленно радуясь тому, что до обеда не придётся сидеть голодной, и это просто замечательно! Про синяки я не волнуюсь — в моей жизни они обыденность. Однако наглеть не стоит, опасно.

— Тогда идёмте, Юн нюйши! — в то же мгновение двери в лабораторию распахиваются. и на пороге оказывается улыбающийся Шенли-сан. Похоже, нас в наглую подслушивали, дожидаясь подходящего момента, и вот он настал. — Сегодня я буду твоим гидом, можешь спрашивать, что угодно!

— Хорошо, — короткий ответ, и я, получив разрешение Линг-сан, подхожу поближе. Вопросы я задавать не собираюсь, хотя их и накопилось у меня немало. Возможно, позже, но не сейчас. Вначале стоит убедиться в том, что хорошее отношение ко мне не обман; придётся потерпеть и довольствоваться тем, что мне дают.

Как показало время, я бы и не смогла вставить в монолог мужчины и слова. Удивительно, но он умудрялся постоянно что-то говорить, спрашивать, рассказывать. Да и вообще, отсутствие брата и Фонг-сама на него подействовало излишне возбуждающе. Хотя я не могу сказать, что меня не устраивало это. Я отвыкла проявлять свои эмоции ярко, но неожиданно поняла, что ценю такое в других. Шенли-сан весь был, как яркое солнце. К тому же говорил он красиво, умудрившись уговорить Линг-сан не просто заниматься со мной китайским, но и после моего дневного сна отправиться вместе с нами гулять по Шанхаю. Поразительно, но на второй день своего пребывания в Китае я смогла узнать много нового о культуре и истории народа этой страны. Впрочем, про показ поместья Шенли-сан тоже не забыл, но не слишком усердствовал. Хотя откуда ему было знать, что мне достаточно одной быстрой экскурсии после завтрака, чтобы научиться ориентироваться в поместье? Издержки профессии в прошлой жизни, на которые наслоилось воспитание в этой. Правда, они же позволили мне с первого раза запомнить не только расположение строений на участке и комнат в них, но и наметить по паре путей отходов. Хотя большинство было мной впоследствии забраковано — всё же слуги были не единственной защитой в доме Фонг-сама, но это было позже, а пока я с огромным любопытством познавала открывшиеся передо мной перспективы и то, что кому-то не наплевать на мои интересы.

Неделя — именно столько мне потребовалось, чтобы окончательно привыкнуть к своим новым знакомым. Они были интересными и такими разными. Линг-сан и Шенли-сан оказались знатными болтунами, Юйлон-сан был более серьезным и спокойным, Фонг-сама был невозмутимым, строгим и справедливым наставником, но все они были поразительно добрыми ко мне. Правда, я со скрипом их к себе подпускала — сказывалось воспитание Хибари-сама, но они были упорными, старательно заполняя своим присутствием пустоту вокруг меня. Я сама не заметила, как прошла неделя, и я привыкла к тому, что утро отдано тренировкам и точным наукам, после которых я хорошо засыпала. После стоило проснуться, как меня кормили и тащили в город на прогулку в сопровождении Шенли-сана или Линг-сан, иногда Юйлон-сана, но с ним реже. Первый рассказывал о городе и показывал памятные места, учил ориентироваться в каменных джунглях. Вторая использовала прогулки для пополнения моего и своего гардероба, попутно обучая языку и рассказывая смешные истории из своей врачебной практики. Третий старательно вдалбливал мне этикет и водил по культурным мероприятиям. Исподволь, незаметно, меня приучали к своему постоянному присутствию и доверию. Впервые за много времени я засыпала с улыбкой и видела красочные сны.

Время летело быстро, а я не интересовалась, что нужно было Фонг-сама в Шанхае, почему он пропадает сразу после утренней тренировки и появляется только к вечерней. Нет, мне было интересно, но новые впечатления перебивали всё. Да и не видела я смысла что-нибудь спрашивать! Зачем? Если не ответят или солгут, я расстроюсь, да и если ответят, что мне делать? Я не знала, поэтому просто помалкивала и гуляла по туристическим маршрутам, охотно посещая как памятник Пушкину или Чжуцзязцзао (он же городок на воде), так и гуляя по современным улицам в центре города. Впрочем, тут мне особо похвастаться было нечем — пять часов в день и детское тело не позволяли слишком сильно развернуться, поэтому видела я не так уж и много. К примеру, одна неделя ушла на то, чтобы обойти весь городской музей, вторая — чтобы прогуляться по магазинам и посетить музей традиционной медицины, еще неделя ушла на прогулки по Чжуцзязцзао, в котором мне не слишком понравилось: слишком многолюдно, грязно и тесно, а попадающиеся на каждом шагу лавки с зазывалами заставляли меня недовольно кривиться. Несколько дней ушло на изучение бывшего квартала русских эмигрантов и общения с теми немногими носителями языка, что там ещё жили. Кто бы знал, какое это удовольствие говорить с кем-нибудь на родном языке! Вернее, на родном для прошлой меня — ещё один кусочек прошлого, который мне подарили в кредит. Около трёх дней ушло чисто на походы по магазинам и изучение центральных улиц Шанхая. В общем и целом, прошло двадцать шесть дней, которые я считала самыми счастливыми в своей недолгой жизни. Впервые за столько времени я могла общаться с людьми и не бояться спрашивать всё, что мне было интересно. Потрясающее ощущение! Только вот тень Хибари-сама за спиной продолжала отравлять мою жизнь.

Впервые за последние годы я почувствовала свободу, пусть эфемерную, но свободу. Прочная клетка стала вольером, я получила возможность расправить крылья, но ещё не могла взлететь. Страх — он прочно засел где-то внутри; я чётко понимала, что за это время отвыкла жить так, как мне приказывали. Возвращаться к Хибари-сама будет больно. Он не потерпит инакомыслия… пока я слабее. Вывод выходил один — я должна стать сильнее, поэтому я прилежно выполняла все требования Фонг-сама. Поразительно, но я впервые получала удовольствие от тренировок, пусть по окончании у меня дрожали колени и руки отказывались удерживать палочки, однако я была счастлива. Меня именно учили, а не вбивали навыки, и это дало свои результаты. Я слишком привыкла к тому, что мне показывают приём не более одного-двух раз, игнорируя мои вопросы о том, как и что делать, поэтому подробные ответы и пояснения воспринимались на ура. Это же сказывалось на усвоении материала и правильного повтора. Ну, а это было уже делом практики и упорства, которого у меня было не занимать. Повтори сто раз, и сто первый выйдет автоматически. Я бы делала и тысячу раз, главное, чтобы был толк. Кроме того, очень помогала помощь Фонг-сама, который был силён и опытен. Каждый наш спарринг оканчивался моим проигрышем, но восхищало меня другое — он всегда чётко дозировал свою силу, и всякий раз он показывал лишь на самую малость большую скорость, гибкость или хитрость. Это заставляло меня рвать жилы и каждый раз стараться превзойти себя вчерашнюю.

Правда, пока рано было говорить о капитальных успехах, но за этот неполный месяц я узнала больше, чем за четыре года жизни в особняке Хибари-сама! Не говоря уже о том, что меня учили не ломая кости и… клянусь! Они искренне переживали за меня, дарили подарки просто так, потому что им захотелось, а не что-то нужно. Подарок… впервые за много времени кто-то сделал его мне. Простой альбом, стандартный формат и три обычных карандаша с пометкой «ТМ». Казалось бы, что тут такого? Но я впервые за эти годы взяла в руки карандаш и неловкими движениями стала рисовать. Благодарность — это слово не передаст и половины того, что я чувствовала! Они вернули мне то, что составляет неотъемлемую часть каждого творческого человека! Они позволили мне творить, напомнили, что когда-то я любила рисовать. Дизайнер… рисунки стали обыденностью в моей прошлой жизни, но стоило потерять это и вновь обрести, как я открыла себе глаза. Я скучала. Рисунки были моей жизнью, они были отдушиной там, стали и здесь. Только теперь на альбомных листках появлялись совсем другие картины: улыбались незнакомые люди и завлекал к себе чужой город. Странный набор, но мне нравился, да и Фонг-сама отнесся к моему увлечению спокойно. Что ещё для счастья надо?

Впрочем, с подобным вопросом я явно погорячилась: для полного счастья мне не хватало самой малости — уйти из-под влияния Хибари-сама, но это пока что было малоосуществимо, но я старалась. Наверное, у Фонг-сама никогда не было такой послушной и исполнительной ученицы. Хотя не могу не заметить, что он чётко знал мой предел и не пытался сломить, скорее старательно лепил из меня что-то новое. Каждая тренировка — откровение, ибо Фонг-сама мог ввернуть какую-нибудь познавательную притчу или параллельно расспрашивать о моих впечатлениях о тех или иных строениях в Шанхае. Это сбивало концентрацию, заставляло распылять внимание, но работало! Вскоре я могла отвечать на вопросы и делать упражнения не выходя из состояния транса! Правда, это сильно меня утомляло, и я могла совершить какую-нибудь ошибку. Не спорю, со временем их становилось меньше, но они не исчезали совсем, поэтому после приходилось мириться с новыми синяками. Впрочем, существовали они недолго, ибо мне даже не приходилось просить, чтобы меня осмотрели — это происходило всякий раз, стоило закончиться тренировке, и не важно, озвучивала ли я то, что поранилась/ударилась, меня все равно проверяли. Синяки и другие мелкие, но от этого не менее раздражающие ранения, мне сводили быстро. При этом использовались как иглы, так и разнообразные мази. Не уверена, но, кажется, Линг-сан выискивала старые раны или их последствия. По-крайней мере, через неделю я заметила, что давным-давно выбитые пальцы больше не хрустели, разбитые костяшки исчезли, кожа на руках разгладилась, куда-то стали пропадать старые шрамы. Страшно. Вскоре я стала себя ловить на мысли, что боюсь проснуться и понять, что это всё — сон, бред моего мозга, а сама я лежу в госпитале после очередных воспитательных бесед со мной Хибари-сама. Страшное ощущение.

— На сегодня всё, Юн, — именно так закончилась моя утренняя тренировка на двадцать седьмой день пребывания в Шанхае.

— Хай, Фонг-сама, — послушно заканчиваю движение и кланяюсь.

— Юн, я закончил свои дела в Шанхае, скоро мы отправимся дальше, — мягко и ласково сообщил он мне. С интересом смотрю в его сторону и помалкиваю, ожидая продолжения, и оно тут же последовало: — Завтра мы посетим Храм Конфуция, чтобы обрести душевное равновесие перед дальнейшим путешествием. Однако это не всё — сопровождать нас в поездке будет только Линг, Юйлон и Шенли остаются тут.

— Понятно, — это слово далось мне с трудом — всё же я слишком привыкла к этим мужчинам. Надёжные и тёплые, рядом с ними было спокойно.

— Не волнуйся, твои занятия и общение с ними продолжатся, правда, через интернет, — понимающе посмотрев мне в глаза, успокаивающе заметил Фонг-сама. — У меня как раз есть знакомый, который передал неплохой ноутбук с веб-камерой. Уверен, тебе он понравится.

— Спасибо, — благодарность вырывается из глубины души: я рада, что смогу сохранить связь с Юйлон-саном и Шенли-саном. Без них будет тоскливо.

— Ну, теперь подойдём к главному, — мне отвечают ласковой улыбкой и теплым взглядом. — Насколько мне известно, ты ещё не успела осмотреть всё, поэтому мне бы хотелось показать тебе несколько интересных мест, если ты не против, конечно.

— Хорошо, — коротко отзываюсь я, чувствуя жуткое любопытство, но сдерживая себя от вопросов.

— Ну, тогда после завтрака выезжаем, — мгновенно оповестил меня Фонг-сама и загадочно улыбнулся. — И захвати с собой альбом с карандашами, уверен, ты увидишь много интересного.

Едва сдерживаюсь от радостной улыбки, ибо начало звучит многообещающе, но тренировки по самоконтролю дают о себе знать. Поклон идеально выверен, и ухожу из тренировочного зала я спокойным шагом, не позволяя себе срываться на бег. Правда, завтрак для меня превращается в муку, но я заставляю себя вести подобающе. Впрочем, на моё счастье, Фонг-сама не стал меня мучить, и, стоило закончить приём пищи, сразу же дал команду выдвигаться.

Продолжение следует…

Окончание главы