Перерождение Сакуры Харуно Глава 4– Желание защитить

Сакура овладевает стилем «Ярость тигра» в течение года.

Она усердно обучается всему, чему ее может научить Унабара, однако теперь ей необходимо использовать все эти знания в бою, чтобы окончательно закрепить свои способности.

— Такими темпами ты станешь невероятно сильной, Сакура-химэ. — твердо говорит Унабара, глядя на семилетнего ребенка. Сакура пытается отдышаться после тренировки и проводит рукой по лбу, вытирая капельки пота. – Ты маленькая. Действительно маленькая. Но твой возраст не соответствует твоему уму. Он растет намного быстрее. Я верю в тебя.

Сакура выпрямляется и широко улыбается женщине, вспоминая двух других сенсеев. Один из них сказал ей то же самое, а другой так подумал. Даже если он никогда этого не говорил.

Она знает, потому что чувствует.

Именно таким был Какаши в ее снах.

– А что дальше?

– Ничего такого. Моя работа здесь закончена. — Унабара качает головой, пожимая плечами. Сакура удивленно моргает и непонимающе хмурит брови. Куноичи ложит руки на бока, окидывая девочку взглядом. Она поджимает губы, а затем подходит ближе и медленно опускается на корточки.

— У меня не осталось ничего, что могло бы тебе пригодиться. Ты Узумаки – твоя сила будет расти вместе с тобой.

Сакура сначала неловко ведет плечами, не зная, куда деваться от такой внезапной заботы с неожиданной стороны, а потом благодарно улыбается. Унабара усмехается в ответ, кладя руку на красноволосую макушку.

– Не забывай практиковать фуиндзюцу. Если ты овладеешь печатями, которые можно использовать в сочетании с тайдзюцу, это даст тебе большое преимущество в сражениях.

Унабара встает и потягивается. После упоминания печатей Сакура немного морщит нос, но все равно послушно кивает.

Она думает о мальчике со светлыми волосами и странной печатью на животе. Ей нужно узнать о печатях как можно больше, чтобы помочь этому человеку, о котором она так заботится в своих снах. Но печати не ее сильная сторона, а на их изучение уходит много сил и времени.

Однако Сакура продолжает пытаться. Знание - сила. Даже если она не планирует регулярно использовать печати, ей все равно нужно в них разбираться .

Сакура не знает почему, но она обязана.

Обязана овладеть ими, чтобы помочь человеку, которого она даже не знает.

– Мне известно, что в свободное время ты учишься другим вещам — продолжай над ними работать. И поговори с отцом. Я уверена, что у него есть еще кое-что для тебя.

Так она и поступает.

Сакура идет в кабинет отца сразу же после тренировки, и первое, что он делает, это вручает ей небольшой лист бумаги.

– Я разговаривал с Унабарой-сан. Она говорит, что твое обучение полностью подошло к концу. Отличная работа. — уголки губ мужчины растягиваются в гордой улыбке. Он жестом указывает на лист, который вручил девочке, и говорит:

 – Теперь вложи сюда немного чакры.

Сакура смотрит на бумагу. Воспоминания из снов вновь лезут в ее разум. Она знает что это, хоть и не сталкивалась с этим никогда в жизни.

Бумага чакры, чтобы определить ее природу.

Мужчина отходит в сторону и опирается спиной о стол, пока его дочь рассматривает переданную им вещь. Она медленно проводит рукой по листу, ускоряя чакровый поток. Пальцы девочки окутываются чакрой и бумага мгновенно пропитывается. Сакура поднимает взгляд на своего отца и тот одобрительно кивает.

– Вода. Идеально. — говорит он с ухмылкой, отталкиваясь от стола и снимая жилет шиноби. Он небрежно бросает его на стул, оставаясь в обычной форме шиноби Удзусио. – Пойдем со мной. Работа может подождать.

Сакура смотрит на него, вспоминая некую женщину с светлыми волосами и со склонностью бросать работу. Она подозрительно хмурится. – Ты уверен, пап?

Отец кидает на нее непонимающий взгляд. Со стороны это выглядит забавно, будто ребенок отчитывает взрослого. Акатаки оглядывается на стол, немного хмурится. – О, точно. Я забыл. — он щелкает пальцами, подбирая катану, прислоненную к его столу, и выходит из офиса. – Пойдем!

Сакура цокает и скептически закатывает глаза, но все равно следует за отцом до ближайшей тренировочной площадки.

Сколько девочка помнит, он всегда был очень добрым и веселым человеком. Акатаки часто шутил, этим он похож на второго отца Сакуры из ее снов. У него была очень завораживающая аура, к которой хотелось тянуться.

Однако моменты, когда аура отца меняет свои краски, Сакура запоминает лучше остальных.

Поэтому она уже физически может ощутить, как с каждым шагом игривое настроение Акатаки начинает сменяться на что-то другое. Что-то холодное. Улыбка сходит с его лица, а плечи чуть заметно напрягаются.

– Знаешь, Сакура, меня прозвали Акатаки за мои навыки в водном дзюцу. – подает голос мужчина, оборачиваясь через плечо. Девочка ускоряет шаг, чтобы быть наравне с отцом, прежде чем ответить:

– Частичка «таки» подразумевает это. – предпологает Сакура, наблюдая, как Акатаки снимает катану с пояса. Отец кивает в знак подтверждения. В его глазах прослеживается что-то нечитаемое.

— Тебе следует понимать, что я занял свой пост не просто так, Сакура. Ты еще ребенок, но уже мыслишь как взрослый. Ты знаешь, каков этот мир. Ты знаешь, что значит быть шиноби, и ты знаешь, что я должен был сделать, чтобы заслужить свое положение в этой деревне.

Хокаге.

Сердце Сакуры, кажется, пропускает удар.

Слово задерживается на кончике ее языка, но остается там, за сомкнутыми губами, потому что оно неправильное. Он не Хокаге. Он даже не Каге, Удзусио слишком мала для такого звания. Но Акатаки — Военный командир и гражданский лидер в одном лице. Он Глава.

Но, подобно Каге, никто не достигает такой власти, не доказав, что он достоин этого — и с точки зрения шиноби это означает смерть.

– Я знаю. – тихо шепчет Сакура, опуская взгляд на землю. Она знает про все страшные вещи, через которые проходят шиноби, и она понимает, что среди ниндзя нельзя получить признание просто так. Девочка нервно кусает изнутри щеки. К этому моменту они уже доходят до тренировочной площадки.

– Я был чуунином, когда началась Первая Война Шиноби. – Акатаки прислоняется спиной к скале и кладет катану рядом с собой. Он задумчиво ведет плечами, вероятно, обдумывая что-то в голове, прежде чем продолжить. – Мне никогда не нравилось кровопролитие. Ни одному здравомыслящему человеку это не понравится. Но как и у всех – у меня были свои причины бороться. Страна Огня — наша братская страна, ты знала об этом? Коноха — наш союзник.

В Сакуре что-то щелкает. Что-то глубоко внутри, как будто в ней находится маленькая шкатулка, которую упрямо хотят открыть изнутри.

Она кивает, вспоминая уроки Истории из этой жизни.

– Мы разделяем узы. Наши страны, выкованные кровью как в браке, так и в битвах. Мы сражаемся вместе. Мы умираем вместе. И мы вместе основали наши деревни. Родословная Узумаки проходит через Коноху и Удзусио, связывая нас. Когда Коноха вступила в войну, мы последовали за ней без колебаний. – Акатаки делает паузу. Он хмуро смотрит на землю, прежде чем снова взглянуть на свою дочь. – Коноха верит в Волю Огня. Это то, что толкает их на войну. То, что толкает их воевать и даже убивать. Как ты думаешь, что заставило меня убить, Сакура? Пролить столько крови, чтобы превратиться из чуунина в командира за три года? – тихо спрашивает Акатаки, внимательно наблюдая за реакцией девочки. Он замолкает, терпеливо ожидая ответа.

Это тяжелый вопрос. Слишком тяжелый для любого семилетнего ребенка, но Сакуре только иногда бывает семь. В остальное время ей семнадцать, и это позволяет девочке отнестись к вопросу с должным вниманием.

В конце концов, это то же самое, что движет и ею. Ее «Воля огня».

– Желание защитить.

Ее отец лишь на мгновение слабо улыбается.

– Да. Это то, что движет и тобой, не так ли? — мужчина спрашивает очень тихо. Практически шепотом. Но Сакура все равно отчетливо слышит его и сразу же кивает. – Хорошо. В таком случае, исцеление? Учиться и исцелению, и бою одновременно. Овладеть и тем, и другим со скоростью, на которую даже я не могу надеяться… — мужчина вновь улыбается, на этот раз шире, чуть качая головой и склоняя ее набок. — Ты действительно моя дочь, не так ли? Унаследовала гениальность и развила ее так далеко, что теперь даже я на твоем фоне выгляжу медлительным. Но что еще более важно, ты унаследовала и мою решительность, и упрямство своей матери. Честно говоря, я не знаю, хорошо это или плохо. – Акатаки тихо посмеивается. Сакура не может сдержать ухмылку.

— Ты наша дочь, в этом нет никаких сомнений. Кровь Узумаки течет в твоих жилах. Она сильна. Но сильнее нее наша воля, доставшаяся тебе по наследству, и однажды ты превзойдешь всех нас. – ее отец отталкивается от скалы, приближаясь к ней. – Поэтому я думаю, что пришло время нам начать работать. Я научу тебя всему, что знаю. Всему, чему я научился за всю свою жизнь. И я надеюсь, однажды ты займешь мое место.

Акатаки хмыкает.

– И тогда ты будешь делать всю бумажную работу вместо меня.

Сакура удивленно вздыхает. Она все еще обдумывает мысль о том, что кто-то полагает, что она способна стать лидером деревни, когда он в одно мгновение приобретает серьезный вид и направляет в нее первое дзюцу

Окончание главы