И что теперь делать с семью мужчинами?! Глава 8

Янь Чэнь? Так это был Янь Чэнь?

Лунный свет сделал лицо юноши еще более бледным. Казалось, его подрагивающие губы стали прозрачными, а черные ирисы глаз переполнились паникой и отчаянием.

Переселенец не издал ни звука. Да и какой бы нормальный человек смог подобрать слова оправдания в такой ситуации?

Тонкие одеяния уже скатились с плеч, на которых виднелись, расцветшие алым, следы свежих и давних поцелуев. Грудь блестела от, оставленной чужими губами, влаги.

Обнимая парня за талию, Янь Чэнь еще секунду назад с упоением ласкал тело молодого человека. Нависнув, словно коршун над своей жертвой, мужчина лишь усилил захват.

Со стороны картина виделась даже слишком развратной.

Чу Муюнь осознал довольно примечательный факт. Чтобы он сейчас не сказал – все будет звучать глупо. Мало того, что оставленные Янь Чэнем следы говорили о долгой связи мужчин, так еще и отсутствие сопротивления говорило о взаимности чувств.

С полной отдачей играя роль, обманутого невинного цветка, Муюнь выразил понимание ситуации. Да, он с самого начала знал о подлоге, но сейчас изобразил абсолютную безысходность и растерянность.

Как должен чувствовать себя неискушенный ответной любовью человек, которого заманили в чертоги обмана? Дали почувствовать вкус желанной страсти и тут же столкнули в яму лжи?

Мо Цзюшао никогда не отвечал на чувства парня. Никогда не выходил за рамки отношений отца и сына.

Он никогда не стремился совратить своего воспитанника…

Разрушающее душу отчаяние, заставило Муюня застыть с немигающим взглядом.

«Думаю, дрожь, в данном случае, покажет больше чувств», - с уверенностью заявила Система.

«Что я говорил раньше? Маленькие дети не должны смотреть на похабные вещи. Янь Чэнь уже практически меня раздел, почему ты не отключила сенсоры?».

Ноль ничего не ответила.

По сути, Янь Чэнь также был застукан Мо Цзюшао с поличным, но все равно не чувствовал себя взволнованным. Лишь улыбка на его лице стала глубже и коварнее.

Накинув на пораженного парня халат, мужчина, не церемонясь, прижал любовника к собственной груди, и только после обернулся к Мо Цзюшао:

- Брат, я и Юнь’эр нравимся друг другу. Смирись с этим.

Неаккуратная фраза заставила Муюня поднять полные противоречивых эмоций и ужаса глаза. Юноша пытался избавиться от объятий Зависти, но тот не позволил сократить расстояние даже на дюйм.

Ощущение нависшей угрозы заставило молодого человека прочувствовать немые вопросы лорда.

«Хочешь, чтобы Мо Цзюшао узнал, как ты к нему относишься?»

«Хочешь, чтобы он узнал, о чьих поцелуях ты мечтаешь? Чьих прикосновений жаждешь?»

Едва заметно вздрогнув, Муюнь более не выказывал сопротивления. Даже наоборот, закусив губу, юноша уткнулся носом в плечо коварного лорда. Сейчас он не мог показать «отцу» покрасневшие от обиды и слез глаза.

Гордость остался неподвижен. Даже его лицо не выразило каких-либо изменений. Только взгляд был прикован к тонкой фигуре в чужих объятиях.

- Юнь’эр, взгляни на меня.

Юноша не нашел в себе смелости, поэтому остался неподвижен.

Мо Цзюшао тяжело вздохнул.

- Это моя вина. Я не замечал твоих предпочтений. Однако ты еще молод. Было бы лучше повременить с радикальными проявлениями страсти. Молодость горяча. Импульсивность присуща всем молодым людям, но в будущем…

Равнодушные, не показывающие ревности или злости слова, заставили Муюня стать еще бледнее.

- Отец, ты действительно примешь мои отношения с дядей Янь Чэнем? – в голосе молодого человека было столько отчаяния, что любой услышавший их был бы сражен и раздавлен. Но Мо Цзюшао лишь едва заметно поджал губы.

- Ты хочешь покинуть пик Тысячи Фениксов? – в глазах демона появился намек на сложные эмоции.

Захваченная отчаянием душа, породила куда более решительные, граничащие с мазохизмом, слова:

- То есть, отец разрешает мне уйти?

Эмоции в светло-серых глазах стали яснее. Казалось, Мо Цзюшао пытается сдержать боль. Будто нарочно уничтожая сущность своего подопечного, мужчина тихо изрек:

- Я никогда тебя не ограничивал. Если ты того желаешь, то можешь покинуть пик в любое время…

- Довольно! – выкрикнул Чу Муюнь, не дав благодетелю продолжить едкую фразу.

Наблюдающий за этим спектаклем Янь Чэнь растянул губы в улыбке. Он чувствовал, как дрожит юноша, практически физически ощущал, как разрушается его душа и сердце. Горе молодого человека опьяняло. Зависть желал как можно скорее забрать паренька, прижать к кровати и подарить столько ласки, чтобы Муюнь никогда не оправился от потери своей первой любви.

Однако пока рано переходить к решительным действиям. Рис еще не готов.

Янь Чэнь одарил воспитанника Гордости душным, полным любви и обожания взглядом:

- Не спорь с отцом, - нежный шепот должен был пролиться соленым ядом на раны мальчишки. – Его суждения верны. Ты еще молод, я не хочу делать тебе больно. Неважно, заберу я тебя сейчас или дождусь взросления. Мои чувства не изменятся. Давай подождем?

Прислонившись своим лбом к чужому, Янь Чэнь повысил градус интимности шепота:

- Ты мне очень нравишься, Юнь’эр.

Чу Муюнь не мог позволить себе гневных слов. Не мог показать истинного настроения. Не мог продемонстрировать «отцу» свою невиновность, разоблачить чужой обман. Все что ему оставалось, это прожигать демона яростным взглядом.

Янь Чэнь разрушил его надежду на воссоединение с отцом. Разрушил его счастливое будущее.

Улыбка Зависти стала многозначительнее. Он знал – оппонент не станет сопротивляться, поэтому наклонился ниже и коснулся чужих губы своими:

- Будь послушным. Позже, я заберу тебя к себе.

Чу Муюнь дрожал от гнева. Однако со стороны могло показаться, что дрожь — это предвестник истерики. Сердце юноши могло разрываться от вынужденного расставания с любимым.

«Думаю, писать книги не мой истинный талант».

«Я тоже так думаю», - уверенно заявила Система. – «Вам стоило заниматься актерским мастерством. Клянусь, ваша карьера была бы головокружительной. Ни один актер не смог бы получить столько Оскаров, сколько смогли бы вы!»

«Ноль, ты такая милая», - пребывая в прекрасном настроении, не скупился на комплименты переселенец.

Система не ответила. Лорд Зависти покинул покои, но спектакль еще не завершился. Чу Муюнь нужно было сыграть очернение маленького невинного цветка перед Мо Цзюшао.

Окутанные лунным светом мужчины стояли друг напротив друга. Никто не решался взять на себя инициативу и разорвать тишину.

Полуоткрытое окно позволяло прохладному воздуху врываться в комнату. Тени мужчин переплетались так, будто один из них заключил другого в объятия. Какая ирония.

Чу Муюнь отвел взгляд.

- Отец, я хочу отдохнуть, - тихий, абсолютно лишенный эмоций голос, говорил о моральном истощении.

Будто вырвавшись из череды сложных размышлений, демон одарил воспитанника полным беспокойства взглядом:

- Юнь’эр…

- Отец, если тебе есть что сказать, то, пожалуйста, давай отложим это на завтра.

Мо Цзюшао опустил подавленный взгляд.

- Хорошо, ложись сегодня пораньше.

Только когда оба демона покинули спальню парня, тот смог расслабиться и вздохнуть.

«А Мо Цзюшао хорош», - задумчиво потирая подбородок, переселенец разглядывал запертую дверь.

«Я не понимаю».

Усмехнувшись, Чу Муюнь, наконец-то, ослабил узел ленты, распуская длинные волосы и прилег на кровать.

«Такова любовь. Она не может въесться в твои кости и сердце, если не переживет взлетов и падений. Особенно в юношеском возрасте».

Ноль не могла понять хитросплетений мыслей подопечного, да и не стремилось этого сделать. Пока тот был в себе уверен – все в порядке.

На следующий день, Чу Муюнь будто выстроил меж собой и Мо Цзюшао стену. Более не разговаривая с «отцом» по душам, молодой человек стремился оградить себя от прекрасного лика демона Гордости.

Тот, само собой, старался поговорить с парнем, но Муюнь вечно находил предлоги и сбегал от благодетеля.

Он больше не стремился сблизиться с Мо Цзюшао. Больше не хотел получить его одобрение. Якобы жалея отделаться от въевшейся привязанности, молодой человек посвятил все свое время тренировкам с мечом. Болезненные ощущения смягчались, когда обессиленный парень, разве что не падая по пути, направлялся к себе.

Муюнь изо всех сил старался не думать о той, неразделенной, невинной любви.

По крайней мере, такую ситуацию должен был видеть Мо Цзюшао. По факту же…

«Вы так себя изводите», - с некоторым беспокойством отозвалась Система.

«Это похоже на дни подготовки к вступительным экзаменам».

Повисла недолгая тишина.

«Позволь поделиться опытом», - серьезнее произнес Муюнь. – «Как человек, преуспевающий во многих вещах, могу сказать, что пока ты не выкладываешься на все сто процентов, должных результатов достичь не получится».

«Тебя бросали?» - сделала вывод из услышанного Ноль.

«Ты действительно думаешь, что такое могло быть?» - с едва заметной улыбкой, изрек мужчина.

На этот раз Система решила не вдаваться в обсуждения щекотливой темы. Да и сам Муюнь не принял неосторожный вывод близко к сердцу. Он уже привык к мечу. Более того, парню нравились эти занятия. А значит, переселенец хотел добиться успеха и выкладывался по полной.

Еще в своей первой жизни мужчина привык к позиции лидера. Будь то работа, карьерный рост, написание книги или поддержание тела. Даже мимолетная прихоть заставляла его прикладывать силы и добиваться успеха.

Казалось, Чу Муюнь никогда не испытывал вкус поражения.

Однако какой смысл в такой жизни?

***

Побеги продолжались вот уже два месяца. В конце концов, парень был сломлен. И все-таки, на самом деле, пик Тысячи Фениксов принадлежал Мо Цзюшао, а значит, демон сам позволял переселенцу играть в недотрогу.

За это время они оба немного успокоились, привели мысли в порядок.

Чу Муюнь, вновь истощив себя тренировкой, принял ванную и лег спать. В то же время в комнату ворвался уникальный, освещающий, принадлежащий лишь благодетелю аромат. Мо Цзюшао, не скрывая своего присутствия, прошел в чужую спальню.

Аура мужчина была слишком навязчивой, само собой, Муюнь должен отреагировать.

Присев на кровати, парень с паникой отводил взгляд. Голос его стал жестким, а лицо бледным:

- Сейчас уже очень поздно, что ты хотел?

Мо Цзюшао, неся с собой намек на усталость и беспокойство, будто хотел заключить воспитанника в объятия, но явно сдерживался:

- Юнь’эр, я привел тебя на пик еще три года назад. Я поклялся себе хорошо о тебе заботиться. Хотел, чтобы ты не знал более бед и несчастий, но, кажется, я не справился со своей задачей.

Чу Муюнь поджал губы.

Выражение лица Гордости говорило о чрезмерных душевных страданиях. Казалось, следующие слова давались ему с огромным трудом:

- Тебе не нужно так мучиться. Не нужно меня избегать. Если вы с Янь Чэнем действительно полюбили друг друга, я не стану этому препятствовать.

Резко подняв голову, парень округлил глаза.

Мо Цзюшао, само собой, уловил перемену настроения воспитанника, поэтому продолжил:

- Тебе не о чем волноваться. Пик Тысячи Фениксов всегда будет твоим домом, ты можешь вернуться, когда пожелаешь… Только я…

Мужчина колебался. Весь его вид говорил о противоречии ласковых слов и истинных желаний.

«Ноль, я так тронут его действиями», - восхитился переселенец.

«Он ведь просто играет, разве нет?» - недоумевала Система.

«Верно! Но зато как!»

Ноль промолчала.

«Черт! Как же мне хочется довести его до слез!»

Окончание главы