Гордость семьи 18+ Глава 3. Всё еще девственница

После ухода сына Константин Максвел некоторое время оставался в глубокой задумчивости, а затем лег спать.

Однако он был слишком расстроен, чтобы уснуть, поэтому после часа тщетных усилий он встал с кровати и снова отправился в кабинет.

Открыв дверь, он замер в ужасе. Стоявший у стены несгораемый денежный шкаф был открыт, и стоявший возле него молодой человек был занят тем, что вытаскивал пачки банкнот.

Максвел онемел.

— Алан, это ты? — воскликнул он в крайнем изумлении.

Молодой человек яростно затрясся и обернулся к нему. Но это был Феликс Максвел, брат Алана!

Отец сразу же оценил ситуацию.

— Негодяй! Ты зашел так далеко, что решил обокрасть собственного отца! Неужели ты стал грабителем? Обыкновенный, наглый бандит! — прокричал он в полном негодовании. — Немедленно убирайся отсюда и благодари Бога, если я не передам тебя полиции.

Глаза Феликса вспыхнули огнем лютой ненависти.

— Отец, берегись говорить со мной в таком тоне. Неужели ты думаешь, что я соглашусь "умереть" от голода и страданий, пока ты тут веселишься? А я так не думаю! Я пришел забрать часть причитающегося мне наследства! — Сказав это, он снова достал пачку банкнот.

— Не вздумай пошевелиться! — крикнул старый Максвел и, видя, что сын его не слушает, попытался схватить его за руку.

Феликс вырвался и, не в силах контролировать свою ненависть и ярость, со всей силы ударил отца по голове. Он беспомощно упал на пол.

Но это не испугало злодея. Даже не взглянув на распростертого человека, он быстро достал из кассы несколько пачек банкнот и, выскочив из комнаты через окно, спустился по водосточной трубе в сад. Однако, не достигнув земли, он внезапно потерял равновесие и, при падении, больно ушиб ногу. Несколько мгновений он лежал не двигаясь, проклиная всё и всё сквозь стиснутые зубы, и с трудом поднялся на ноги. О дальнейшем бегстве не могло быть и речи. Поэтому, не придумав ничего лучшего, он дотащился до павильона, укрытого в глубине сада, где потерял от боли сознание.

Тем временем, с наполненным счастьем и радостью сердцем, возвращался Алан дома. Заметив свет в кабинете отца, он быстро бросился к нему, желая немедленно сообщить о своем намерении жениться на Эмили Кэндал.

Но что это такое! Старый Максвел неподвижно лежал на полу перед открытой кассой. Он был мертв?

Одним прыжком юноша оказался рядом со своим отцом. Слава Богу, его сердце еще билось. Один взгляд на полупустой денежный шкаф и распахнутое окно объяснил Алану развитие событий. Но сейчас не было времени преследовать грабителя, прежде всего нужно позаботиться о потерявшем сознание человеке.

Юноша быстро выбежал из кабинета. На лестнице он встретился с старым камердинером Людвиком.

— Людвик, скорее иди сюда. Хозяин лежит в кабинете в обмороке. Очевидно, какой-то грабитель проник в дом, потому что касса почти полностью опустошена. Я только что вернулся домой и узнал о случившемся несчастье.

Людвик посмотрел на него с удивлением. Что это значит, молодой хозяин говорит, что он только что вернулся. Только недавно в кабинет вошел отец и звал: "Алан, это ты?", и затем отчетливо послышались взволнованные голоса отца и сына. Но он не осмелился сказать ни слова и молча последовал за Аланом в кабинет.

Через минуту Константин Максвел уже лежал в своей спальне, а двое приглашенных докторов пытались привести его в сознание. Но пока их попытки не увенчались успехом.

Не удалось найти следов дерзкого грабителя и двум представителям криминальной полиции, которые на следующий день по просьбе Алана оказались на вилле.

На следующее утро Эмили отправилась на фабрику с тяжелым сердцем. Интуиция подсказывала ей, что директор Мельцер не простит ей вчерашнего отказа. И действительно, несмотря на то, что рабочий день прошел относительно спокойно — насмешки со стороны коллег по поводу вчерашнего бала оказались не злее обычных завистливых замечаний в адрес красавицы-коллеги — в конце рабочего дня Эмили столкнулась с небывалым потрясением.

Она уже собиралась уходить через ворота фабрики, когда охранник приказал ей сдать сумку на проверку. В этом не было ничего странного, поскольку обыскивать рабочих, выходивших с фабрики, было обычным правилом, но предписание соблюдалось не так строго, и только время от времени... лишь изредка кого-нибудь из наиболее подозрительных задерживали на осмотр. То обстоятельство, что на этот раз Эмили, известная своей честностью и трудолюбием, была задержана, вызывало у нее чувство глубокого огорчения. Однако она пришла в ужас, когда, открыв портфель, обнаружили внутри две упаковки самых дорогих сигарет.

— О, вот оно что, милочка! — прошипел охранник. — Согласно положению о наказании фабричных воров, вы уволены с работы.

Эмили разразилась рыданиями. Но ни слезы, ни заверения в своей невиновности не помогли — охранник остался непреклонен. И когда в дверях, ведущих в служебное помещение, на мгновение мелькнуло лукавое лицо директора Мельцера, она, к собственному несчастью, поняла, что все приказы и просьбы напрасны. Девушка вытерла глаза и пошла домой с печально опущенной головой.

Таким образом, она оказалась не только одинокой и сиротой, но и безработной. Работа была ее единственным утешением и спасением.

Эмили лишилась отца настолько рано, что даже не помнила его. Мама была скромной и простой женщиной, которая зарабатывала на хлеб насущный тяжелым трудом. К сожалению, она тоже оставила свою дочь и ушла в лучший мир.

Молодой девушке остались только болезненные воспоминания и коробка со старыми памятными вещами и письмами, которую она до сих пор, движимая странным чувством благоговения и страха, так и не открывала.

В городке, в котором жили Эмили и ее мать, было сложно найти работу, поэтому девушка, оставшись одна, собрала свои немногочисленные пожитки и отправилась Нью-Йорк, и в пригороде, устроилась на фабрику Максвела.

Из-за своей необыкновенной красоты она не раз подвергалась двусмысленным колкостям мужчин и завистливой злобе женщин, и, чтобы избежать слишком бурного внимания, она вела тихую и скромную жизнь, избегая коллег и друзей. По этой причине ее считали гордой и высокомерной.

Даже сейчас, к своему несчастью, она знала, что в мире нет никого, с кем она могла бы поделиться своей печалью.

Да, был еще Алан, воспоминания о котором ни на минуту не покидали ее сердце. Но может ли она рассчитывать на него? Ее сердце говорило "да", но разум сомневался.

Где он был в тот момент, когда ее с позором выставили из фабрики? Почему он не явился к ней вечером? И даже весь последующий день прошел без каких-либо известий от ее возлюбленного.

Сердце Зоси сжалось от боли и разочарования.

Второй день она безучастно просидела дома, ожидая признаков появления от Алана, и постепенно сомнения победили надежды, и из глаз полились горячие слезы.

Но в ту же секунду сильная мужская рука обняла ее за плечи.

С криком радости она бросилась к своему возлюбленному.

— Бедная, бедная Эмили! — с чувством начал Алан, поглаживая темные локоны девушки. — Ты, наверное, уже усомнилась во мне! К несчастью, мой отец внезапно тяжело заболел и уже три дня борется со смертью. Все это время я ни на минуту не мог отойти от его постели, так что только сегодня я услышал о том несчастье, которое случилось с тобой на фабрике.

— И это также повлияло на то, что я решил, не откладывая, соединиться с тобой в вечном союзе. Правда, некоторое время это придется держать в тайне, но, по крайней мере, ты больше не будешь подвержена неизвестности судьбы.

Эмили, казалось, что ей все это снится! Не в силах произнести ни слова от волнения, она лишь еще крепче обняла своего возлюбленного.

Их губы встретились в страстном поцелуи. Язык Алана, проник в нежный рот Эмили, которая поддалась ласкам.

Алан взял ее на руки и понес на кровать. Эмили не сопротивлялась намерениям юноши.

Они положил ее на кровать, и он начал медленно раздевать девушку. Обнажив ее красивую и большую грудь, Алан обхватил губами соски девушки, и она издала стон. Большая грудь прижалась к губам юноши, когда он продолжал ласкать Эмили языком.

С каждой секундой Эмили понимала, что не в силах сопротивляться ласкам Алана.

— Я хочу тебя, я мечтал о тебе, когда был возле отца, — проговорил Алан, и его рука опустилась к юбке, пытаясь пробраться к трусикам девушки.

Эмили прошептала:

— Алан, я… девственница… и мы не можем…

Но сопротивления были бесполезны. Юноша настаивал на своем, и продолжал ласкать губами грудь девушки. Опускаясь все ниже и ниже. Вот его язык, уже был на животе, и он вылизывал пупок.

— Алан… О, Алан… — тяжело дышала девушка.

Расстегнув юбку, Эмили лежала перед Аланом, в одних трусиках. Теперь его губы прижимались к самому горячему месту девушки.

Алан всё еще оставался в одежде, и медленно начал раздеваться, прижавшись к трусикам Эмили губами, вдыхая сладкий аромат киски, проводя языком по бугорку, обтянутому тканью.

Окончание главы