Я приручила бешеного пса моего бывшего мужа Глава 13. Вильгельм (11)

— Понятия не имела, что история была такой, — проворчала Рейнхардт, накрывая плечи спящего Вильгельма одеялом.

Дитрих почистил последние части лука и аккуратно его завернул. Рейнхардт вздрогнула от отличительного лязга железа.

— Пойду спать, потому что не смогу заснуть несколько дней, когда отправлюсь на охоту.

Охота в это время года была похожа на подготовку к смерти. Он не сможет спать три дня, находясь в снегу, и ему придется блуждать с замерзшими руками и ногами. Дитрих привязал лук и копье в одном месте и сел перед стулом, на котором она сидела, то есть с другой стороны. Их глаза оказались на одном уровне.

— Позволь мне задать тебе вопрос, виконтесса.

— Что?

— Ты напоминаешь мне маркиза.

Рейнхардт замолчала. Зеленые глаза Дитриха смотрели на нее, не отводясь.

— Мне было шесть лет, когда маркиз привел четырехлетнего ребенка. Никто не смог его опознать, но все мы знали одно. Маркиз любил ребенка, которого подобрал с улицы.

— Дитрих, — вздохнула Райнхардт.

— Хью Линке растил в своей семье сына вместе с дочерью и делал все, что было в его силах. Я помню, как они лежали на кровати, читая сказки.

Рейнхардт по привычке заправила свои блестящие длинные светлые волосы за уши, а затем освободила их обратно. Дитрих смотрел на Рейнхардт, упершись локтями в колени, и снова повернулся к ней. Он продолжал смотреть на нее, вспоминая те времена, когда он был младше.

Дитрих вспоминал, как он восхищался спящей Рейнхардт, которая выкатывалась из рук Хью Линке во сне. В детстве он даже подталкивал ее обратно в одеяло.

Старый Хью Линке всегда говорил Дитриху, что он должен защищать Рейнхардт. Заветная дочь Хью Линке была ребенком, которого он подобрал на улице, когда та была маленькой. Ни один из детей из дома Линке не был родственником маркиза.

Его жене также понравился ребенок, которого привел Хью Линке. Все, кто видел, как Хью Линке давал своей дочери фамилию, не возражали.

Некоторые люди предполагали, что у Хью Линке был незаконнорожденный ребенок. Конечно, это было очень небольшое количество представителей другой фракции, потому что все знали о жестком и неустойчивом сексуальном образе жизни Хью Линке. Он был доброжелательным отцом только для Рейнхардт.

Дитрих знал о Рейнхардт все. Он знал, откуда она взялась, и видел, что она теперь давала Вильгельму. Держала за руки, целовала в лоб. Обнимала у камина и рассказывала сказку.

Это было все то, что делал для нее Хью Линке.

— Моя леди.

— …Я знаю. Мой отец умер.

— Нет, — Дитрих покачал головой: — Если хочешь забыть о том маленьком ребенке и просто почтить его память, пусть будет так.

Зеленые глаза мужчины были такими же сладкими, какими она их видела все свое детство. Его нежность напоминала ей отца. Как ее отец, который всегда крепко ее обнимал и называл ее милым прозвищем: «Мой яблочный пирожок!»

Ее золотые глаза сияли в свете свечей. Хью Линке всегда смотрел на ее прекрасные золотые глаза и сравнивал их с осенними золотыми яблоками.

«Твои глаза похожи на медовое яблоко,» — сказал ей Хью Линке, когда впервые взял ее на руки.

— Спасибо, Дитрих. Ты открыл мне глаза.

— …Интересно, не сказал ли я чего-то ненужного для твоего спокойствия, —  Дитрих сухо улыбнулся.

Райнхардт откинулась на спинку стула. Она осторожно закрутила волосы Вильгельма кончиками пальцев. Его черные волосы вились вокруг ее пальцев.

Билл Корон.

Дитрих был прав. Она относилась к Вильгельму так, как будто он был ее братом или ребенком. Верно и то, что Вильгельм, набравший вес и ставший привлекательней, вёл себя так, будто забыл на какое-то время с каких пор он стал за ней следовать.

Но она не забыла.

Она не должна забывать, почему рядом с ней этот ребенок.

— Я бы сделала это давным-давно, если бы могла забыть об искалеченной ноге этого сукиного сына.

Она стиснула зубы. Похоже, душераздирающая печаль вот-вот выльется из ее горла, поэтому Райнхардт склонила голову и зарылась лицом в одеяло.

— …Не знаю, что сказать, но кто знает, поймешь ли ты. Сказать ли, что у меня хороший глаз?

— Что ты имеешь в виду? — повернулся  к ней Дитрих, словно пытаясь оживить атмосферу.

— Черная змея в моих руках.

Гадюка. Райнхардт взглянула на мальчишку. Дитрих пожал плечами.

— За последнюю неделю у меня было уже пять сломанных мечей.

— Что ты имеешь в виду?

— Не делай вид, что не знаешь, насколько силен этот ребенок.

Дитрих протянул руку и слегка надавил большим пальцем, при этом на губах Рейнхардт появилась слабая улыбка. Райнхардт была потрясена и улыбнулась. Поскольку он даже не знал, почему она улыбалась, Дитрих засмеялся.

— Вставай, —  Дитрих выпрямился и разбудил Вильгельма. Он смутно открыл глаза.

— Спи в своей постели.

— Дидрих…

— Эй, это плохой акцент.

Рейнхардт провела рукой по лбу мальчишки и улыбнулась. Он прищурился, затем приподнялся.

— Рин.

— ……? — Вильгельм только-только проснулся и был сбит с толку.

— Зови меня Рин. Когда вернешься.

С этими словами глаза мальчика блеснули, и он кивнул.

— Я и представить себе не мог, что она будет выращивать такого ребенка, как ты, — прокомментировал Дитрих, щелкая языком.

На следующее утро пара отправилась на охоту с пятью гврадейцами. Период охоты, который составлял три дня, увеличился до недели, но семь пойманных оленей оказались довольно большими. Среди них самой впечатляющей была голова разделанного оленя. Услышав, что Вильгельм сразу же разрезал его топором Дитриха, Рейнхардт поцеловала Вильгельма в щеку.

Рейнхардт сделала чучело из головы оленя, рога которого тянулись словно ветви, и украсила им свою комнату.

* * *

Время летело, как стрела.

Была пара сильных метелей, и Люден мирно запрятался под снегом. Повсюду были метели, но все хорошо справлялись, потому что все очень хорошо подготовились к зиме. Рейнхардт изо всех сил пыталась претворить в жизнь свои мысли до наступления весны.

Через несколько лет на северо-востоке будет большой пожар.

Было так холодно и сухо, что северо-восток всегда подвергался опасности зимних лесных пожаров. Но то, о чем думала Райнхардт, было большим пожаром здесь через три года.

Поскольку это территории, что всегда тщательно готовились к зиме, они всегда готовились и к лесным пожарам. Но три года спустя лесной пожар в Лейлане будет немного другим.

Он был настолько масштабным, что на его тушение ушло больше года. Таким образом, северо-восточная часть империи стала практически бесплодной. Это также было риском для отца нынешнего наследного принца Михаила Алланкеса потерять общественное мнение.

Была только одна причина, по которой Рейнхардт, утопавшая в это время в алкоголе, отчетливо запомнила это пожарище.

Пришлось отказаться от пьянства.

На первый взгляд могло показаться, что лесной пожар и алкоголизм Райнхардт не имели ничего общего друг с другом, но они были связаны. Пожар в лесу Лейлана распространился  и на водно-болотные угодья Лейлана. Можно спросить, как пожар мог распространиться по заболоченным местам, но причина была проста.

Водно-болотные угодья Лейлана - это гористые грязевые районы.

С годами опавшие листья и почва становились твердыми, что делало их легко подверженными подпалу.

Их называли грязевыми ямами. Их природа была похожа на черный уголь с горы. Используя грязь, похожую на черный уголь, можно было получать жидкости путем сжигания грязи. Результатом этих усилий стал алкоголь Лейлана.

Он имел уникальный запах, смешанный с запахом горящей ямы из Лейлана. Этот вид алкоголя заинтриговал энтузиастов.

Однако, когда вспыхнул лесной пожар в Лейлане, производство местного алкоголя полностью прекратилось. Огонь, бушевавший на земле Лейлана, был не чем иным, как огнем, поддерживаемым горящей ямой.

«Нам необходимо остановить это бедствие. Конечно, мы не собираемся останавливаться на достигнутом.»

У нее не было намерений создавать и управлять производственной базой алкоголя Лейлана. На изготовление пивоварень уходило много времени, а она не умела делать спирт. Многие молодые люди производили и пили алкоголь в этой холодной зоне, но они не являлись очень хорошими людьми.

Она как раз думала превратить водно-болотное угодье Лейлана в собственное производственное место и продать яму.

Первоначально алкоголь Лейлана не производился на водно-болотных угодьях Лейлана. Проходивший пивовар случайно нашел яму на этой заболоченной территории. По пути он тайно зачерпнул немного грязи, сжег ее, приготовил алкоголь и продал в течение десяти дней с помощью телеги. Он назвал его алкоголем Лейлана и заявил, что пейзаж водно-болотного угодья Лейлана выражается во вкусе.

Лорд Надантин, владелец водно-болотных угодий Лейлана, считал, что водно-болотные угодья совершенно бесполезны, и оставил их без присмотра. Он не подозревал, что пивоваренный бизнес обогатится вокруг алкогольного бизнеса Лейлана.

Если бы не пивоварня, она бы никогда не узнала, что заболоченные земли Лейлана – это настоящая яма.

Никто не мог легко догадаться, что куча грязи, скопившаяся под болотом, мог превратиться в замечательный на вкус алкоголь.

«Но я знаю.»

Проблема в том, что водно-болотные угодья Лейлана не принадлежали ей. Если бы она сказала лорду Надантину о желании собрать грязь с заболоченных земель Лейлана, он заподозрил бы что-то и не разрешил бы ей этого.

Что могло бы быть правдоподобным оправданием?

Была еще одна проблема. Это рабочая сила. Она не сможет найти людей, которые были бы готовы помочь копать грязь, даже если бы она захотела. Набранные люди держали бы в уме, что Рейнхардт – обезумевшая женщина, ранившая наследного принца.

В тот момент, когда она ударилась головой о стол и застонала, раздался писк, и дверь открылась.

— Рин, Дитрих...

Райнхардт усмехнулась знакомому голосу.

Этот мальчишка отрубил зимой оленю шею и съел все только что посеянные весенние семена.

Окончание главы