Супруг маршала: пушечное мясо Глава 29

Глава 29

Дуан Хэнге невольно открыл коробку, а затем снова вытащил из неё медаль. Она была изготовлена из неизвестного ему материала, и выглядел лишь чуть-чуть меньше, чем привычные медали. На ладони тут же стало немного прохладно от металла.

- Помнишь? - Голос Мэн Цзиньхуая был не слишком громким, так что даже человек, ответственный за школу, стоявший напротив них, лишь едва расслышал эти слова.

Зрители же прямого эфира находились в совершенно другой ситуации. Для них работала мощная парящая камера и слова маршала оказались чётко записаны. Любой, кто интересовался историей Дуан Хэнге и Мэн Цзиньхуая, знал, что они познакомились много лет назад, и с тех пор маршал никогда не забывал об этой встрече. Внезапная романтическая история "любви с первого взгляда" теперь имела своё продолжение. Люди, которые хотели обратить внимание на эту ситуацию в прямом эфире, даже забыли основную причину, по которой они появились перед экранами.

Зрители взволнованно ёрзали на своих местах из-за Дуан Хэнге, потому что все ждали его ответа, но единственным человеком, который нервничал больше всей аудитории, был сам Дуан Хэнге.

На обратной стороне медальона находилась маленькая шпилька, которая слегка уколола его, когда медаль оказалась у него в руке. Почувствовав лёгкую боль, мужчина специально перевернул медаль, взглянув на заострённый конец булавки. Изначально это было обычным малейшим действием, но сразу же после этого все межзвёздные миллиарды зрителей увидели, как профессор внезапно уставился вниз совсем другим взглядом, а рука, держащая медальон, слегка дрогнула.

Нужно было отметить, что даже в ситуации, когда он находился на грани между жизнью и смертью, стараясь спасти не только себя, но и окружающих, его управление собственным выражением лица никогда не подводило.

- Что случилось? - Мэн Цзиньхуай, который стоял чуть в стороне, мягко спросил.

- Ничего... Спасибо… - голос мужчины временно отодвинул все мысли Дуан Хэнге, которые уже успели улететь далеко-далеко. Он медленно и крепко сжал медальон, а затем стабилизировал своё дыхание.

Этого оказалось всё равно маловато для маршала, который прекрасно заметил, как между словами супруга, его дыхание неустойчиво вырывалось из губ. Впервые Мэн Цзиньхуай глубоко и внимательно посмотрел на профессора, и не улыбнулся ему как раньше, а просто кивнул головой причём необычайно холодно.

Эта атмосфера была неправильной! Безумно неправильной!

Дрожь Дуан Хэнге была слишком очевидна, пока он говорил только что, поэтому любой, кто видел этот образ, не мог его проигнорировать. Однако, для тех, кто был знаком с тем, как Дуан Хэнге и Мэн Цзиньхуай обычно ладили друг с другом, ничего странного с их состоянием вроде бы не произошло.

К сожалению, это событие нельзя было и дальше транслировать в прямом эфире. До этого инцидент с нападением посчитался крупномасштабной аварией в "Звёздной сети", так что резиденция маршала, а также имперская сторона связалась с ответственным в то время за прямую трансляцию. Средства массовой информации, которые подверглись жёсткой критике со стороны имперской иерархии из-за инцидента с нападением, естественно, не вели себя глупо и дальше, так что после того, как они увидели неправильное выражение лиц супругов, то быстро приняли решение остановить прямую трансляцию, включив рекламу.

Рейтинги естественно были важны, но, в конце концов, они не могли бы сравниться с тем, что их ждало бы от двух невероятно мощных врагов. Зрители, которые смотрели прямую трансляцию, заметили только то, что обратный отсчёт в прямом эфире в углу светового экрана оказался явно больше, чем десять минут, но картинка до сих пор не восстановилась.

Так в чём же всё-таки состояла аномалия с этими двумя? Чем больше зрители не могли видеть, тем любопытнее они становились, поэтому, когда сигнал в прямом эфире пропал из-за странного глюка, дискуссионная доска мгновенно взорвалась.

В это время на Звезде Тизе, директор школы, тоже ощутивший странный гнев между мужем и мужем, не осмелился выпустить ни одного вздоха, ни одного лишнего слова.

Пока окружающие нервно ждали реакции Мэн Цзиньхуая, никто и не задумывался о том, что тот больше ничего так и не скажет. Он повернулся и направился к зданию в соответствии с первоначальным планом, в то время как Дуан Хэнге, стоявший рядом с ним, всё ещё мешкал, пока не вспомнил о медальоне в своей руке, снова убрав его в коробку.

Неправильная форма медали запечатлела отчётливую красную отметку на руке профессора, и он смотрел на неё чуть дольше положенного. Небольшой китайский иероглиф оказался выгравирован на оборотной стороне медальона чуть выше середины.

Присмотревшись немного внимательнее, можно было бы распознать этот иероглиф как "хэн".

Дело было в том, что этот иероглиф "хэн" не был отпечатан обычным шрифтом! Скорее всего, это был почерк самого Дуан Хэнге, что вырезал его в детстве.

В тот момент, когда он увидел этот иероглиф, от его ладони вдруг распространился озноб по всему телу. В прошлой своей жизни он родился в семье древних воинов, изучающих боевые искусства, а его каллиграфия возрастала от начальной школы до самого колледжа. За последние двадцать лет Дуан Хэнге уже давно наработал свой почерк с сильным личным стилем.

Пусть иероглиф "хэн" не считался непонятным, но его определённо нельзя было назвать обычным. Если память Дуан Хэнге не ошибалась, то он никогда и нигде не писал этот иероглиф с тех пор, как перенёсся в этот мир.

Так почему же медаль, подаренная Мэн Цзиньхуаю первоначальным владельцем более десяти лет назад, уже имела его собственный характер письма?

Дуан Хэнге не мог этого понять, как не старался. Несмотря ни на что в его голову не приходила ни одна дельная идея. С того момента, как он получил этот медальон, то оказался заметно отвлечён от всего происходящего. Он положил в карман пальто коробку, которая использовалась для хранения медали, но всё равно продолжал крепко сжимать её в руке. Из-за того, что он почти не обращал внимание на боль и окружающих, его рука вскоре оказалась вся в синяках и отметинах от углов коробки и самой медали.

К этому времени они уже вошли в школьный музей истории, профессор видел перед собой директора, говорящего о чём-то, но его уши и мозг абсолютно ничего не воспринимали. Мэн Цзиньхуай в отличии от супруга внимательно слушал, но вдруг остановился, а затем резко обернулся, чтобы посмотреть на Дуан Хэнге.

Рассеянность профессора была слишком очевидна, и мало кому из сотрудников приёмной директора было бы трудно этого не заметить. Однако из-за личности профессора, и странной ауры между ним и Мэн Цзиньхуаем, несколько человек, что находились при них имели полное право притвориться, что ничего не видят. Только, когда они заметили, что маршал остановился, сотрудник, который говорил всё это время немедленно замолк. Он испуганно и вопросительно переглянулся со своим коллегой и молча сделал два шага назад.

Неожиданно, но та ужасная сцена, которую они вообразили себе, всё-таки не появилась.

Мэн Цзиньхуай повернулся и мягко вздохнул, глядя в сторону супруга. Он сделал к нему два шага, останавливаясь напротив. Такое расстояние между ними оказалось слишком близким, поэтому человек, стоявший рядом с профессором, не успел сдвинуться в сторону. Прежде чем он хотя бы извинился и отступил, он заметил, как маршал медленно взял руку Дуан Хэнге, именно ту, которой тот сжимала медальон, и потянул её вверх.

Ладонь Мэн Цзиньхуая ощущалась сухой и тёплой, что резко контрастировало с холодной температурой тела Дуан Хэнге.

- Будь осторожен с рукой, - тон маршала оставался прежним, и, услышав его слова, пальцы профессора, что так сильно сжимали медальон, не могли не расслабиться. Пользуясь случаем, Мэн Цзиньхуай нежно потянул его пальцы, а затем вытащил из них медальон. – Ты уже поранился, - маршал внимательно разглядывал его пальцы, а затем посмотрел прямо на мужа. - Не забудь позаботиться об этом позже, - затем он снова вложил медаль в чужую ладонь.

Окончание главы