Система выживания безумного демона (BL) Глава 19. Пик конкуренции между красотой и актерским мастерством (19)

Сюй Цичэнь немного смутился.

Он не понимал значения этого поцелуя или почему он не сопротивлялся. 

Казалось, что-то его контролирует. Каждый раз, когда он встречался с Линь Жанем, он не был собой.

Подобное чувство снова появилось через десять лет, заставляя его желать, чтобы время просто остановилось, хотя бы на мгновение, даже если это означало, что он никогда не вернется в реальность.

Линь Жань изначально планировал дождаться здесь восхода солнца, но внезапно пошел дождь. Дождь прибрежного города обладал огромной разрушительной силой. Так что двое могли сбежать только на велосипеде; словно вовлеченные в какой-то неловкий роман.

Приняв горячий душ в отеле, Сюй Цичэнь вытер капли воды с зеркала и уставился на чужое лицо, думая о поцелуе Линь Жаня. 

На сердце у него вдруг стало тоскливо.

«0901, ты спишь?»

【Господин Сюй, я ИИ, мне не нужен сон.】

«Оу. Как ты думаешь, я уже нравлюсь Линь Жаню?»

【Господин Сюй, это против правил.】

«Я просто ищу кого-нибудь, с кем можно поговорить.»

【Вы можете спросить Линь Жаня.】

Первой реакцией Сюй Цичэня было твердое неприятие в его сердце. «Его очень трудно понять. Я никогда не могу сказать, он серьезен или шутит.»

【Вы никогда не встречали никого похожего?】

Сюй Цичэнь не ответил.

Система снова показала перед ним интерфейс с вознаграждением. Награда на этот раз составляла 2000 баллов. Сюй Цичэнь принял очки, но его разум все еще пребывал в беспорядке.

Он чувствовал, что все идет слишком гладко. 

Очевидно, его задача — заставить Линь Жаня влюбиться в него, но почему кажется, что он не особо активничал для этой цели?

Неужели он так легко понравился Линь Жаню?

Почему он не мог найти ответ, который показался бы ему убедительным?

Что, если Линь Жань не особо-то любит его, но только слишком глубоко погрузился в персонажа и потерял над собой контроль?

Или что, если он просто играет?

В результате слишком глубоких размышлений Сюй Цичэнь начал чувствовать себя все более и более неуверенным. Он лежал на кровати, но не мог заснуть, сколько бы ни ворочался. Прежде чем он осознал это, он увидел, как небо становится ярче.

В результате он погрузился в глубокий сон, как только сел в самолет.

Помедлив полдня, к Линь Жаню подошла стюардесса первого класса:

— Господин Линь Жань, я... я ваша поклонница, можно сфотографироваться вместе?

Линь Жань с готовностью согласился. Он встал, чтобы сфотографироваться с двумя стюардессами, когда заметил, что взгляд другой постоянно отвлекался на глубоко спящего Сюй Цичэня, сидевшего на сиденье рядом с Линь Жанем.

— Вчера он плохо спал.

Самолет был очень холодным. Вспомнив, что прошлой ночью они попали под дождь, Линь Жань улыбнулся стюардессе:

— Могу я попросить вас принести мне одеяло?

— Хорошо, минутку, — быстро кивнула она в ответ.

Вскоре она вернулась и протянула Линь Жаню одеяло. Легкими движениями он накрыл одеялом Сюй Цичэня, который еще глубже закутался в него. Кепка упала с его головы, обнажив растрепанные волосы.

Самолет летел более десяти часов, и Сюй Цичэнь спал все эти десять часов. Чжан Сяосяо разбудила его только тогда, когда пришло время выходить. Его волосы были в ужасном беспорядке после сна, так что он мог только причесать их назад и удерживать с помощью кепки. 

Все еще сбитый с толку от сна, все, что Ли Юнь ранее подчеркивала о внешнем виде в аэропортах, было полностью забыто Сюй Цичэнем. Он вышел без солнцезащитных очков и косметики, в отличие от Линь Жаня, шедшего перед ним безупречно стильного и с улыбкой.

Количество фанатов, прибывших в аэропорт, было намного больше, чем ожидал Сюй Цичэнь. Он, Линь Жань и несколько членов команды были немедленно окружены. Сюй Цичэнь чувствовал, что все окликают его по имени и используют любую возможность, чтобы сунуть предметы ему в руки. Он был немного растерян, его разум был еще более беспорядочным, чем его окружение.

Поклонник крикнул:

— Мэньцзе-гэгэ, ты спал в самолете?

Сюй Цичэнь обернулся и увидел молодую девушку, снимающую его на камеру своего мобильного телефона. Он слегка смущенно склонил голову:

— Откуда вы знаете?

— На правой стороне твоего лица остался след после сна, ах.

Все вокруг громко засмеялись. Сюй Цичэнь засмеялся вместе с ними, потирая щеку... Когда он повернулся назад, он больше не видел Линь Жаня. Вокруг было столько людей, и Сюй Цичэнь с тревогой стал оглядываться.

— Гэгэ, что-то ищешь?

— Эн… Где Линь Жань?

Молодые девушки вокруг него внезапно начали кричать, заставляя Сюй Цичэня вздрогнуть от испуга.

Он что-то не так сказал?

— Там, там! Гэгэ, Линь Жань там!

— О, спасибо, я его вижу, — Сюй Цичэнь быстро двинулся к Линь Жаню сквозь толпу. 

К тому времени, как они добрались до отеля, организованного шанхайской командой, Сюй Цичэнь так устал, что его кости казались не на своем месте. Откуда только у этих девчонок столько энергии?

Температура в Шанхае была ненамного ниже, чем в Ницце, но было еще душнее.

Однако, несмотря на смену локации, высокая эффективность съемочной команды не изменилась. Все подготовились в кратчайшие сроки.

— Нань Кэ, сцена 51, дубль 1. Начали!

Па!

В офисе царит суматоха.

С большой сосредоточенностью Нань Кэ заканчивает последнюю часть наброска интервью, затем падает на вращающееся кресло.

Так устал. 

— Нань Кэ!

Он едва отдохнул полминуты, прежде чем начальник окликнул его. Нань Кэ садится и отвечает:

— Что такое?

Начальник бешено потеет. Обойдя большую группу коллег, обсуждающих рукописи, он наконец оказывается за столом Нань Кэ.

— Джина обратилась в отделение неотложной помощи больницы из-за аппендицита, так что тебе нужно быстро сходить и заменить ее на интервью!

Нань Кэ явно неохотно отвечает:

— Но у меня уже назначена встреча немного позже, уже почти пора…

Начальник машет руками:

— Это не имеет значения, я попрошу Сяо Чэнь пойти вместо тебя, — он кладет папку на стол Нань Кэ. — Другой стороне потребовалось почти два месяца, чтобы дать согласие на это интервью, это его первое интервью в Китае!

Нань Кэ смотрит на информацию. Собеседник — писатель.

— Натан? Француз?

— Верно. Многообещающий новичок в литературном кругу. Ты и Джина — единственные, кто может общаться по-французски. Поскольку ей не позволяет сейчас здоровье, ты единственный, кто может сходить к нему. Не волнуйся, я попрошу других покрыть твою работу, все, что тебе нужно — это немедленно приступить к этому делу!

Как основа журнала, это не первый случай, когда Нань ​​Кэ «загоняет утку на полку».

— Мне принести фотоаппарат?

— Нет, он сказал, что не хочет показываться и даст только текстовое интервью.

Он едет в назначенное место — пятизвездочный отель. Его впускают только после того, как он объясняет свою цель на стойке регистрации.

Президентские апартаменты! Этот писатель совсем не прост.

С момента прихода в медиаиндустрию Нань Кэ был настолько занят, что у него почти не было времени на себя, и чтение стало роскошью. Таким образом, он не был знаком с этим Натаном. Однако, судя по его манерам, он, вероятно, классический французский романист.

У двери Нань Кэ приводит себя в порядок, затем нажимает звонок.

Ответа не следует.

Через мгновение он снова нажимает на звонок. 

По-прежнему без ответа.

Он повторил действие примерно шесть раз.

Наконец-то послышался какой-то звук с другой стороны двери; грохот, как будто что-то опрокинули.

Дверь открывается.

— Здравствуйте, я Нань Кэ из журнала XX…

В тот момент, когда он видит собеседника, самопредставление, с которым он был более чем знаком, застревает у него в горле.

Человек перед ним — не светловолосый голубоглазый француз, которого он ожидал, а худой и бледный мужчина с черными волосами. Белая рубашка на нем наполовину растегнута, словно он только-только накинул ее. От него пахнет крепкими напитками и одеколоном. Облокотившись на дверь, он нахмурил брови, прикрытые челкой, и медленно соскальзывает на пол.

Он поднимает голову и смотрит на Нань ​​Кэ. Из-за похмелья его реакция намного медленнее, чем у нормального человека. Он прищуривается. В тот момент, когда он наконец ясно видит очертания лица репортера, его зрачки сужаются. 

Он быстро восстанавливает свое бесчувственное выражение, улыбается и приветствует его по-французски:

— Здравствуйте, я Натан, — с большим усилием он поднимается на ноги и, наконец, устойчиво встает. Он откидывает свои длинные волосы назад и улыбается Нань Кэ, который все еще пребывает в замешательстве. Затем на мандаринском языке он говорит: — Конечно, вы также можете называть меня Юй Нином, если хотите.

Когда Нань ​​Кэ не отвечает, Юй Нин нарушает неловкую тишину, оборачиваясь, и спотыкаясь пробирается к окну мимо опрокинутой мебели и открывает шторы. Яркий солнечный свет заставляет его подсознательно закрыть глаза.

Затем он выставляет два стула и указывает на один из них:

— Присаживайтесь, пожалуйста, — он достает письмо из неизвестно откуда. — Если я правильно помню, репортером, представляющим ваш журнал, должна была быть девушка.

Нань Кэ закрывает дверь и садится.

— Да, я лишь временно ее заменяю.

Юй Нин приподнимает бровь.

— Приношу свои извинения, я неправильное запомнил дату назначенной встречи и погулял вчера вечером… — он пожимает плечами. — Как бы то ни было, сейчас я трезв, это не повлияет на вашу работу.

Крепко сжимая ручку для записи в руке, Нань Кэ едва слышит слова, сказанные Юй Нином, его внимание сосредоточено на засосах на ключице, синяках на запястьях и полном беспорядке в номере.

Юй Нин откидывается на стуле и смотрит на него. 

— Вы не начнете?

— Снято! — директор Чэнь, сидевший за монитором, внезапно крикнул, чтобы они остановились, затем подошел к ним. — Юй Нин, ты должен использовать ложную видимость, чтобы скрыть свои эмоции, ты должен правильно уловить этот момент.

Сюй Цичэнь кивнул и глубоко вздохнул. Разница между Юй Нином семь лет назад и семь лет спустя была просто слишком большой. Разыграть ее было бы проблемой для любого актера, не говоря уже о нем, который все еще был новичком в актерском мастерстве.

Он посмотрел на Линь Жаня. Линь Жань игрался с ручкой в ​​руке. Когда он почувствовал, что Сюй Цичэнь смотрит на него, он поднял глаза. 

— Как можно так легко влиться в нужное состояние? — Сюй Цичэнь очень серьезно обратился к нему за советом.

— Какое состояние?

— Состояние Нань Кэ, ах, — объяснил Сюй Цичэнь, — ты сразу же переметнулся со сцены, произошедшей несколько дней назад, и погрузился прямо в эмоции Нань Кэ после воссоединения.

Линь Жань молча улыбнулся.

Он не мог сказать, что, когда он увидел Сюй Цичэня, выглядящего таким развратным, он так разозлился, что его эмоции проявились без необходимости играть их.

— Ты все еще погружен в мечту семилетней давности? — внезапно заговорил Линь Жань.

Его лицо выражало яростное презрение.

— Все это было фальшивкой. Двусмысленность была фальшивой, симпатия к тебе тоже была фальшивой, это лишь ты тупо пытался засунуть свое сердце в мои руки. Твое отношение, когда я уходил, было таким уродливым, по крайней мере, сейчас ты более сдержан. Неужели тебе потребовалось столько лет, чтобы научиться быть более презентабельным?

Увидев, что Сюй Цичэнь начал хмуриться, Линь Жань продолжил:

— Ты действительно думал, что ты кому-то понравишься? Что в тебе есть из того, что может нравиться? Твое лицо? Или невежественная наивность твоей юности? Хватит мечтать! Это было просто взаимное удобство, это даже не назвать симпатией.

Глаза Сюй Цичэня потемнели, и его мысли, казалось, улетели далеко отсюда. Линь Жань сразу же изменил свой тон:

— Запомни печаль, которую ты испытываешь сейчас, ты должен ненавидеть Нань Кэ.

Сюй Цичэнь посмотрел на Линь Жаня, который тепло улыбнулся ему.

— То, что я сказал раньше, все это неправда.

С одной стороны, он хотел, чтобы он понял это чувство, когда ему кто-то причиняет боль, с другой — его сердце болело, когда Сюй Цичэнь действительно расстраивался.

Как хлопотно.

— Давайте попробуем еще раз!

— Нань Кэ, сцена 68, дубль 2. Начали!

Па!

Услышав звук, сигнализующего о начале, Сюй Цичэнь начал улыбаться, а лицо Линь Жаня медленно слилось с лицом из его памяти.

— Вы не начнете, господин Репортер?

Костяшки Нань Кэ побелели из-за того, как он крепко сжимал диктофон. Он смотрит вниз и открывает вопросы, заранее подготовленные его коллегой.

— Повествовательный тон вашей новой книги «Город усталости» довольно мрачный. Многие читатели отметили, что после прочтения они ощутили сильное чувство одиночества. Однако во введении написано только одно предложение «это история любви», так что отражает ли это ваш… взгляд на любовь…

Он не ожидал, что первый же вопрос, который подготовила Джина, может заставить человека почувствовать себя так неловко.

Юй Нин смотрит на Нань ​​Кэ, наклонив голову.

— Каждая написанная мною книга отражает мой взгляд на любовь, — он посмеялся. — У всех разные мнения о любви. Для меня... наверное, это китайская идиома. 

Юй Нин улыбается, продолжая:

— Птица боится лука. ...Я очень негативно отношусь к любви, можно сказать, я эта птица.

Нань Кэ опускает голову. Кажется, что слова в вопроснике вертятся перед его глазами. Он прилагает много усилий, чтобы сосредоточиться на них:

— В романе вы очень реалистично описываете состояние депрессии. Как получить подобный материал в процессе создания?

— Разве никто раньше не упоминал, что писатели питают слабость к таким болезням, как депрессия? — сказав это и увидев, как лицо Нань Кэ исказилось, Юй Нин смеется. Когда на него светит солнце, он выглядит почти так же, как и юноша из прошлого. — Просто шучу. Я всего лишь изо всех сил стараюсь выразить беспокойство и депрессию, похороненные в моем сердце, вот и все.

Они продолжают разговаривать, разбирая вопросы один за другим. Юй Нин неожиданно проявил готовность к сотрудничеству, и время текло спокойно.

Нань Кэ закрывает вопросник и задает последний вопрос.

— Всем ваши читателям очень любопытно, что вас вдохновляет?

— Вдохновляет… — пробормотал Юй Нин, — Алкоголь? Большое количество алкоголя. И… я не уверен, можете ли вы написать это…

Взгляд Юй Нина останавливается на Нань ​​Кэ. Встречая его взгляд, он молча произносит слово.

Это английское слово, его рот выглядит так, будто он улыбается.

— Секс.

Нань Кэ немедленно приостанавливает запись.

У Юй Нина выражение замешательства. Даже когда другая сторона подходит к нему и хватает его за воротник двумя дрожащими руками, он сохраняет выражение неуверенности на лице.

— Господин Репортер, почему вы злитесь?

— ...

— Я, которого ты оставил без слов до сегодняшнего дня, все еще улыбаюсь.

Окончание главы