Перерождение гордой военной невестки Глава 41. Неловкий ужин

Глава 41. Ужин.

Цзян Кечу был расстроен, ведь ему всего двадцать шесть лет, а его уже называли дядей, да еще и это была девушка шестнадцати лет. Однако, казалось, что Ван Чао подшучивает над ним и, он чувствовал, что она делает это преднамеренно.

Так и было, Ван Чао сделала это намеренно. После того как она назвала Цзян Кечу дядей, она хорошенько обдумала, и распробовала это слово, и пришла к выводу: «Это определенно отличное обращение! Таким образом, я и Цзян Кечу будем разделены границей между поколениями. Это будет непреодолимая преграда между нами, что можно рассматривать как другой способ подвести черту.»

Увидев терпеливое выражение лица Цзян Кечу, Ван Чао громко сказала: «Дядя Цзян, разве Вы не знаете, в чем дело? Зачем вы пришли к нам домой?»

Ван Чао видела печаль на лице Бай Чжэси и думала: «Прошло уже столько лет, а мать все еще плачет об отце. У Цзян Кечу должно быть хорошее оправдание, чтобы наведаться к нам и разбередить ее раны. Если он пришел просто посмотреть, то лучше бы ему убираться от сюда.»

Увидев, что Ван Чао немного вспыхнула, Бай Чжэси поспешно взяла ее за руку и сказала: «Чао’эр, не груби, товарищ Цзян привез пенсию из армии».

— Пенсия? Разве пенсия не дается сразу после похорон? Как же так! Много лет прошло.

Цзян Кечу увидел, как маленькая девочка пристально смотрит на него, и понял, что ее не так-то просто убедить.

— Командир роты Ван позаботился о многих людях в армии. На этот раз я услышал, что в роте собрали немного денег и вещей, и он разрешил мне привезти их. — Сказала он терпеливым тоном.

«Люди, которые находились под опекой отца, за последние шесть лет ни разу не появлялись. Теперь, когда наша жизнь налаживается, что толку от этих, так называемых, пенсий.» — С раздражением подумала Ван Чао.

— Оказалось, что командир Ван все-таки вспомнил о нас. — Сказала она после недолгой паузы, не скрывая своего отношения.

Бай Чжэси и Цзян Кечу ясно слышали недовольство. Глаза Цзян Кечу сверкнули, но он ничего не сказал. Бай Чжэси почувствовала, что ее дочь немного невежественна, и быстро втолкнула Ван Чао в комнату.

— Чао’эр, сначала прочитай книгу, а мама скоро приготовит еду. — Затем она повернулся к Цзян Кечу. — Извините, товарищ Цзян, Чао’эр была избалована мной. Этот ребенок потерял отца в раннем возрасте…

Перед лицом вдовы и дочери доброго и грустного мученика за страну Цзян Кечу не мог покривить душой.

— Ничего страшного, она права, что мы не очень хорошо себя показали. — Оглядев квартиру, полную соленых огурцов, и посмотрев на закрытую дверь Ван Чао, Цзян Кечу немного подумал и сказал. — Если Вам не нужна моя помощь, я уйду первым. Позвоните мне, как только Вам что-то понадобиться.

До этого он оставил свой номер телефона Бай Чжэси. Однако Бай Чжэси торопливо остановила гостя.

— Пора есть, вы еще не должны были поужинать, просто оставайтесь здесь и поешьте перед уходом. Я быстро приготовлю.

— Нет, я еще не голоден. — отказался Цзян Кечу, махнув рукой.

— Вы товарищ из Народно-освободительной армии. Это редкий визит, и вы привезли так много вещей. Как вы можете уйти, даже не поев? Если бы правительство узнало об этом, то они определенно обвинили меня в неблагодарности.

Просьба Бай Чжэси к Цзян Кечу остаться на ужин очень искренняя и полная энтузиазма. В конце концов, Бай Чжэси убедила Цзян Кечу, а Цзян Кечу не мог найти слова, чтобы отказать Бай Чжэси.

В комнате Ван Чао, навострив уши, продолжала прислушиваться к движениям в гостиной. Когда она услышала, что Цзян Кечу неохотно согласился остаться на ужин, она фыркнула: «Разве Цзян Кечу не мог отказаться? Это будет крайне неловкий прием пищи, как бы не подхватить несварение.»

Думая, что ее ожидает ужин с Цзян Кечу, Ван Чао улетела далеко в своих воспоминаниях, а книга в ее руке уже давно забыла, как в ней перелистывали страницу.

Вскоре снаружи раздался крик Бай Чжэси: «Чао’эр, выйди ненадолго.»

Ван Чао вышла озадаченная, а Бай Чжэси вручила ей маленькую миску и пару палочек для еды и сказала: «Иди в подвал, и возьми из бочки за маринованных огурцов».

Дома действительно ничего вкусного не было. Бай Чжэси знала, что маринованные огурцы могут сильно улучшить качество ужина Цзян Кечу. Ван Чао быстро догадалась о намерениях Бай Чжэси и несколько неохотно взглянул на Цзян Кечу, сидевшего рядом с ними, и хотела все высказать: «Мама…»

Бай Чжэси подтолкнула ее прямо к двери уговаривая: «Иди, я готовлю, скоро ужин будет подан.»

Ван Чао не хотела ничего говорить при Цзян Кечу, чтобы не показывать ему хороший спектакль, поэтому ей пришлось пойти в подвал.

Хотя Цзян Кечу ничего не сказал, каждое движение Ван Чао было ясно видно, а уголки его рта слегка дергались. Делать было действительно нечего. Он прислушался к звукам, которые издавала Бай Чжэси на кухне, затем встал и посмотрел на фотографии на стене.

Сначала в поле зрения попала красная и великолепная фотография двухлетней Ван Чао. Цзян Кечу смог с первого взгляда понял, что это она, и он подумал, что эта маленькая девочка выглядела мило, когда была ребенком.

Он снова перевел взгляд на другие фотографии. Фотография отца Ван Чао Ван Шиго в военной форме произвела на него большое впечатление. Выражение лица Цзян Кечу не могло не стать серьезным. Он не имел личного знакомства с Ван Шиго. Он поступил на военную службу только через год после смерти Ван Шиго, однако его рота была названа в честь Ван Шиго.

Глаза Цзян Кечу привлекла другая фотография. На ней у Ван Шиго была обожающая улыбка, на его шее сидела маленькая Чао’эр и ухмылялась, обнажив свои редкие молочные зубы. Цзян Кечу подумал, что Ван Шиго, должно быть, очень любил Ван Чао, и он также должен быть очень важным человеком в сердце Ван Чао, поэтому очевидно, что она была сильно травмирована его смертью.

Этот визит в округ Утонг изначально был по другому поводу. Однако, когда его высшее начальство узнало, что он едет туда, они собрали кучу вещей и попросили его принести их. Так Цзян Кечу появился в доме семейства Ван.

В прошлой жизни, но в это время Ван Чао и Бай Чжэси сильно поссорились, и дочь в очередной раз ушла из дома, а мать пропадала на рынке зарабатывая на хлеб. Поэтому Цзян Кечу приехав по их адресу никого не застал.

Ван Чао выбрала самый маленький маринованный огурец. Вернувшись в квартиру, она увидела, как Цзян Кечу смотрит на фотографии на стене. Она не могла не фыркнуть, затем повернулась и пошла на кухню.

Бай Чжэси готовила очень быстро. Она приготовила три миски лапши с помидорами, зеленью и яйцом-пашот, которая была восхитительного вкуса, и с первого взгляда привлекала великолепным цветом и ароматом. Мать быстро нарезала соленые огурцы мелкими кубиками, положила их на тарелку и попросила дочь подать их к обеденному столу в гостиной.

— Товарищ Цзян, ужин действительно простой и незатейливый, но ничего нельзя сделать, поэтому я смущена. — С улыбкой сказала она, поставив миски на стол.

— Лапша выглядит очень хорошо. Я очень люблю лапшу. — Мягко сказал он.

Прожив в браке с Цзян Кечу, Ван Чао хорошо знала, что он обожает лапшу. Его привычки были ей отлично знакомы, поэтому она машинально поставила бутылочку уксуса рядом с ним, ведь это его любимая приправа к лапше.

Увидев это, Цзян Кечу поднял брови и подумал, что девушка была умна и знала, как ему угодить, поэтому он тихо сказал ей: «Спасибо.»

Ван Чао была ошеломлена на мгновение, раздражение поднималось в ее сердце: «Почему? Почему я ласково подала Цзян Кечу уксус?»

Она не могла снова забрать бутылочку обратно, это было бы совсем странно. Ван Чао могла только нахмуриться и, наклонив голову, съесть свою собственную лапшу, думая, что, когда она закончит, она поспешит в школу.

Ван Чао всегда делала ошибки перед Цзян Кечу.

Окончание главы