Перевоплотился как Бог и Дьявол Глава 18. Всё началось с хихиканья

“Кзанфус, что с тобой?!”

В бесконечной тьме Господь Бог Лу Ин пыталась привести в чувства потерявшего сознание Кзанфуса.

Хоть Вил время от времени посматривал на Ли Чжао, Кзанфус на протяжении всего соревнования был в норме.

Да, внутри него бурлила обжигающая ярость, но он всё ещё мог себя контролировать. Лу Ин спрашивала его о том, как он себя чувствует, но Кзанфус лишь нахмурил брови, ответив, что всё будет хорошо.

До тех пор, пока он сосредоточен, гнев и ярость не поглотят его. Он чувствовал, что всё в порядке, и он на самом деле был в порядке. Однако стоило Ли Чжао выйти на площадку и вызвать Вила на бой, начав нести ересь касаемо обучения детей, как Кзанфус внезапно отключился прямо напротив экрана.

Как бы сильно Лу Ин ни пыталась разбудить Кзанфуса, всё было напрасно.

…… 

“Бойцы, приготовьтесь…”

Ань Да поднял руку, говоря участникам заканчивать приготовления.

Ли Чжао до сих пор чувствовал небольшой испуг после угрожающей улыбки Вила, но это чувство быстро пропало, когда он представил, как будет играться с мальчиком и унижать его.

Ничто не доставляло Ли Чжао больше удовольствия, чем издевание над западниками. Ли Чжао вырос в семье с очень узким культурным мировоззрением. В их доме было полно рабов в основном из запада.

Черноволосые, рыжеволосые, светловолосые… неважно. Ли Чжао получал удовольствия от избиения других до полного подчинения. Бедным рабам ничего не оставалось, кроме как плакать, поскольку любые мольбы приводили к ещё большим страданиям. И чем старше Ли Чжао становился, тем было хуже.

Каждый месяц из особняка пропадал раб. Этих рабов Ли Чжао использовал в качестве тренировочных манекенов. То, что он убивал настоящих людей, практикуя на них свои техники, являлось одной из причин, благодаря которым его мастерство было настолько хорошим.

Когда он стал достаточно зрелым, чтобы начать получать удовольствие от плотских утех, его желания лишь стали извращённей. Он обращался с рабынями как с секс-игрушками, оплодотворяя их только для того, чтобы потом избавиться от них, когда их тела раздувало.

Не стоит заблуждаться, существовало много таких людей, как Ли Чжао. Тем не менее, в отличие от большинства из них, Ли Чжао всё сходило с рук не только из-за семьи и таланта, но и благодаря его удивительно красивой внешности. Увидев его своими глазами, вы бы никогда и ни за что не подумали бы, что перед вами насильник. 

Спустя какое-то время Ли Чжао устал от рабов. Они могли лишь подчиняться приказам и отвечать “да”. Перестав получать от подобного удовольствие, он решил переключиться на иммигранток.

На иммигранток, сбежавших с запада подальше от войны со Злым Монархом. На иммигранток, пришедших на восток в поисках надежды. Как весело было бы влюбить их в себя, чтобы потом, лишив девственности, избавиться от них?

С его удивительно красивой внешностью и богатой семьёй это было бы так же легко, как пошевелить пальцем. И он оказался прав. Чтобы охмурить свою первую жертву, ему хватило одной лишь улыбки.

Это была красивая блондинка по имени Шарлотта Куинн, мечтающая стать знаменитым артистом.

Ли Чжао пообещал ей, что с помощью влияния своей семьи запросто воплотит её желания в реальность.

Шарлотта Куинн происходила из аристократической семьи. Однако она была уничтожена, когда военные и силы Повелителя Демонов выбрали их земли в качестве поля битвы. Её брата зачислили в армию, и она даже не знала, жив ли он ещё или нет.

С Шарлоттой с детства обращались как с принцессой, и она ничего не знала о мире.

И из-за этого Шарлотта мгновенно потеряла голову от чар и обещаний Ли Чжао. Впервые с тех пор, как она попала на восток, Шарлотта почувствовала себя как дома. К несчастью, этот дом разрушился так же быстро, как и её целомудрие.

Достигнув своей цели с Шарлоттой, Ли Чжао выбросил её, как шлюху. С ней стали обращаться так, как будто её не существовало. Ей не повезло, и не просто сильно не повезло. Поскольку Шарлотта была первой жертвой Ли Чжао, он не знал, что с ней делать после того, как она ему наскучила. Единственное, что смог придумать Ли Чжао, – это убить её.

Для Шарлотты Ли Чжао был её всем: её жизнью, надеждой. Однако для него она была всего лишь одной из его многочисленных жертв.

Ли Чжао покачал головой и сфокусировался на том, кто стоял напротив него. По какой-то причине каждый раз при виде этого маленького мальчика он вспоминал свою первую жертву. Не только из-за золотистых волос мальчика, но и из-за всего его вида. Мальчик очень сильно походил на молодую Шарлотту… и, возможно, ему даже казалось, что мальчик был немного похож на него. Выбросив эту мысль из головы, он ещё раз покачал головой.

Чтобы у него и Шарлотты был общий ребёнок? Невозможно. Командир стражи подтвердил факт смерти девушки. Одна лишь мысль о потомстве с западными корнями заставляла всё его тело вздрогнуть. Его кровь забурлила ещё сильнее, стоило ему опять посмотреть на мальчика.

Перервав его долгий внутренний монолог, Ань Да объявил о начале битвы.

“Начали!”

Ни один из двух участников не двинулся с места. Вил просто с улыбкой смотрел на него, ожидая, что будет дальше.

Заметив, что мальчик не собирался атаковать первым, Ли Чжао открыл рот. Повернувшись к Вилу спиной, он начал давать наставления.

“Очень хорошо, ученик Вил. Ученик Вил прямо сейчас оценивает оппонента и выжидает момент, чтобы нанести удар. Это хорошо, но только в том случае, когда ты знаешь, что у тебя есть шанс на победу. Поэтому это моё первое наставление для вас, элитный класс… – улыбнулся Ли Чжао и встал в боевую стойку напротив Вила. – Будучи слабой стороной, всегда наносите удар первыми…”

Не успев завершить своё наставление, он почувствовал резкую боль в левой щеке, и всё его тело прокатилось по земле пару метров. 

Он огляделся и заметил, что все вокруг смотрели на него с отвисшими челюстями. Он собирался поделиться с детьми своей непостижимой мудростью, но внезапно отлетел, как тряпичная кукла. Ученики выглядели растерянными. Это и было его наставление?

После этого Ли Чжао посмотрел на своего оппонента, кто теперь находился на том месте, где он сам стоял до этого. Ли Чжао не слышал ничего: ни звука, ни признаков нападения. Однако то, что мальчик ударил его ногой, не могло быть ошибкой, так как у него на ботинке виднелись следы крови.

Учащиеся элитного класса начали перешёптываться между собой. Мог ли простой ученик в самом деле победить такого гения, как Ли Чжао? Хотя если учесть то, что с ним сражался Вил, такой же монстр, то казалось ли это таким неправдоподобным?

Вслух заликовали только друзья Вила. Они обрадовались, увидев произошедшее.

“Вуухуу! Давай, Вил, надери ему задницу!” – Сяо Пэй энергично захлопал в ладоши, сдерживая себя изо всех сил, чтобы не подняться на площадку и не обнять Вила.

“Ты справишься! У тебя получится, я знаю!” – закивала Дяо Мэй.

“Сделай его! Сделай его ради нас!” – Виолетт сжала кулак. За исключением Вила, она была единственной ученицей с западной кровью в элитном классе, поэтому она гордилась его силой.

“Тск. Я бы мог так же, будь я на его месте”, – как всегда язвительно произнёс Вэй Сун.

В ответ Вил посмотрел на своих друзей и подмигнул.

Услышав, что ученики смотрят на него сверху вниз, Ли Чжао по-настоящему разозлился. Он был уважаемым учеником внутреннего двора секты Лазурного Кулака. Эти ученики должны были лишь восхвалять и боготворить его. Прикусив губу, он поднялся.

“Очень хорошо”, – Ли Чжао снова открыл рот. Ему нужно было сохранить лицо, поэтому он продолжил очередным наставлением.

“Ученик Вил только что продемонстрировал очень хорошее умение: застать противника врасплох. Это вполне может спасти вам жи…” – он опять не успел закончить, когда почувствовал резкую боль в правой щеке.

“Т-ты!” – в этот раз Ли Чжао сразу попытался встать на ноги. Но Вил не дал ему возможности подняться, начав обеими ногами топтать его голову.

“Бла-ба-бла-ба-бла”, – произнёс Вил, пройдясь по всему телу Ли Чжао, так и не давая ему встать.

“Ты что-то говоришь о наставлениях, но у тебя нет сил, чтобы подкрепить слова действиями. Ты не более чем слабак, решивший, что если вести себя властно, то сможешь противостоять сильным”, – Вил широко взмахнул руками и улыбнулся, наслаждаясь моментом и тяжело дыша.

Все остальные ученики элитного класса начали подражать друзьям Вила. Они, как и подобает детям, возбуждённо и беспамятно кричали.

Ли Чжао пытался встать снова и снова, но каждый раз Вил каким-то образом наступал на ту самую часть его тела, на которую он опирался, чтобы подняться.

“Мои одноклассники, моя прекрасная сестра поделилась со мной этой мудростью…” – с широкой улыбкой, как у клоуна, Вил указал на Старейшину Син Цай.

“Когда можешь ударить в ответ, – он взглянул на Ли Чжао, изо всех сил старающегося выбраться из-под него. – Никогда не останавливайся!”

Затем Вил, подпрыгнув, наступил на руку Ли Чжао. По всей площадке был слышен хруст, за которым последовал глухой вопль.

И, наконец, наступила тишина. В некогда шумном месте повисла гробовая тишина.

Ликования мгновенно стихли, когда дети услышали звук ломающихся костей. Это было жестоко.

“В-вот дерьмо…” – лишь сквернословие Вэй Суна нарушило тишину.

Увидев показанную Вилом силу, Старейшина Син Цай встала промо на трибуне.

“Боже… Чему ты учишь мальчика, старейшина?” – очевидный джеб от Директрисы Ча. – «Хмм, в докладах говорилось, что мальчик необычайно силён, но чтобы настолько... Моя академия должна заполучить этого мальчика. Я могу сделать его главным достоинством дворца!»

“Э-это…” – Син Цай была в шоке. Она не понаслышке знала, насколько быстр и силён был мальчик.

Однако сейчас всё выглядело абсолютно иначе. Мальчик, с которым она сражалась использовал одну лишь грубую силу без какой-либо техники, но это...

Она даже ничего не заметила, когда мальчик в самом начале напал на Ли Чжао. На земле под ногами Вила не было даже малейших признаков повреждения, в отличие от их спарринга, во время которого каждый его шаг разрушал землю.

Это была демонстрация техники, мастерская демонстрация. Но не это сподвигло Син Цай встать на ноги.

Демонстрация насилия и жестокости Вила так повлияла на неё.

От избалованного мальчика, ревущего при каждой неудаче, не было видно и следа. Она посмотрела на других учеников элитного класса. Они зажмурили глаза, не в состоянии смотреть на происходящее. У друзей Вила были такие же противоречивые выражения лиц от вида того, как их друг односторонне избивал взрослого на площадке.

Вил продолжал шагать из стороны в сторону, не давая Ли Чжао малейшего шанса подняться. Стоило Ли Чжао хотя бы пошевелить пальцем, как тут же Вил давил его своей маленькой ступнёй. Что хуже того, на его лице виднелась странная улыбка, как будто он наслаждался этим. Как кот, играющий со своей добычей.

Син Цай больше не могла смотреть на это... эту бойню нужно было прекратить. Ещё чуть-чуть и Вил не сможет выбраться из этой бездны. Даже его друзья будут относиться к нему как к настоящему монстру, если это продолжится.

“Вил, хватит!” – закричала она, надрывая голос.

Вил тут же остановился и посмотрел на старейшину. Ли Чжао не мог не воспользоваться этим моментом, чтобы выползти из-под Вила. Его больше не заботил ни его престиж, ни внешний вид, он хотел лишь убежать от этого маленького монстра. Именно поэтому он полз, перемещая свои переломанные конечности и издавая болезненные стоны.

“Вил, остановись. Твой противник больше не может сражаться… этого… достаточно”, – произнесла Син Цай. Она понимала, что впереди мальчику предстоял тяжёлый и болезненный путь, учитывая его силу. Но не сейчас, ему было всего пять лет. Ему было ещё рано нести бремя, связанное с его силой.

“Нет, продолжай. Как мы видим, Ли Чжао до сих пор может двигаться”, – тем не менее директор остановил Син Цай. Это был его шанс избавить академию от Ли Чжао. Таким образом, Ли Чжао никогда уже не будет бывшим знаменитым учителем академи. Теперь он будет известен как внутренний ученик Лазурного Кулака, избитый лучшим учеником академии. На лице директора красовалась лукавая улыбка.

“Н-нонсенс, он едва ли может…” – громкий звук, доносящийся с площадки, не дал Син Цай договорить.

Она повернулась, и увиденное ужаснуло её. Это была сюрреалистическая сцена. Она видела многое, но подобное – никогда.

Маленький мальчик держал взрослого за ногу и пару раз ударил его о землю.

Да. Как только Вил услышал слова директора, он тут же схватил ползающего Ли Чжао за ногу и поднял его, начав бить им по земле из стороны в сторону. Всего он ударил четыре раз, после чего остановился.

Ли Чжао валялся на земле, захлёбываясь собственной кровью. Он больше не мог ни о чём думать, и единственной мыслью в его голове было...

“С-стой… я с-сда… – прежде чем он смог закончить, Вил наступил прямо на его горло. – Угхк-к”.

“Вот ещё одно наставление, мои дорогие одноклассники, которое нужно запомнить, – Вил опять обратился к другим ученикам, судя по всему, высмеивая Ли Чжао. – Не забывайте получать удовольствие во время битвы”.

Затем Вил продолжил ограничивать движения Ли Чжао, сев ему на грудь. После этого он несколько раз ударил его по лицу с силой, который было достаточно, чтобы вырубить человека.

“Гху-кх-гхк”, – Ли Чжао пытался что-то сказать, но из его рта доносились лишь непонятные и отвратительные звуки.

“Ууу… уууу”, – некоторые из элитных учеников уже плакали. Даже на лицах так называемых учеников Лазурного Кулака было непонятное выражение. Старейшина Син Цай пришла к выводу, что на самом деле они были не учениками секты, а простыми хулиганами, которым Ли Чжао заплатил за участие в этих подставных битвах. Но даже им казалось перебором происходящее с их работодателем.

“В-вил”, – дрожала Дяо Мэй, смотря на площадку напротив.

“Аааа!” – внезапно одна ученица больше не выдержала и заплакала, закрывая глаза руками. Вскоре за её примером последовали другие дети, и площадка заполнилась плачем. Были слышны лишь звуки ударов Вила и плач детей.

Ань Да, судивший матч, уставился на директора. Было ли это в самом деле хорошо для них? Не останавливать эту бойню. Директор, с другой стороны, спокойно смотрел на разразившуюся сцену.

Вдруг случилось нечто, что остановило плач учеников, и вся площадка, словно перерезанная гитарная струна, опять погрузилась в тишину.

Было слышно лишь одно – хихиканье...

…которое затем превратилось в смех.

Вил смеялся. Он маниакально смеялся, пока его маленькие руки душили Ли Чжао за шею.

А затем его смех превратился в плач.

Окончание главы