Молчаливая ведьма Глава 56

Глава 56

- Это ещё что?..

Феликс наблюдал за беседой Моники и Гленна на заднем дворе из окна и слегка прищурился.

Он видел всё с самого начала, как Моника тайно отрабатывала свои танцевальные движения, Элиота, укравшего ее значок, и Гленна, вернувшего его с помощью магии полета.

- Ваше Высочество.

Уилл, белая ящерица, выглянул из нагрудного кармана и прошептал:

- Я слушал некоторые разговоры, и похоже, что между Моникой Нортон и Гленном Дадли нет никакой связи.

- Да, похоже на то. Она была очень удивлена, когда Гленн Дадли использовал заклинание полета.

Сказав это, Феликс вздохнул с томным выражением лица.

- Но все равно, это было не смешно. Почему они все сцепились и издеваются над моей маленькой белкой?

- Я думаю, это потому, что Ваше Высочество тоже издевается над ней, - учтиво напомнил камергер.

- Может, мне надеть на нее ошейник, чтобы они знали, что она - моя? Может быть, ей подойдет красивая лента с вышивкой? – строил он предположения, уже видя перед глазами девушку с красивым чокером на шее, но вдруг передумал, покачав головой: - Нет… думаю, что на ней это будет смотреться плохо.

- У меня такое же чувство, - согласился Уилл.

Хихикая, Феликс прикрыл рукой нагрудный карман. В знак того, что ящерица должна спрятаться -и Уилл глубоко залез в карман.

Убедившись, что Уилл спрятался, принц перевел взгляд в другую сторону. Навстречу ему шел секретарь студенческого совета Элиот Ховард. Именно он только что отобрал значок у Моники.

Феликс предполагал, что он пройдет по этому коридору, чтобы вернуться в класс, поэтому взял на себя труд подождать его здесь.

Когда Элиот заметил второго принца, он приветливо поднял одну руку:

- Оу, Ваше Высочество.

- Элиот. Тебе было весело играть с моей маленькой белкой?

Парень не выглядел расстроенным и смотрел на Феликса со своей обычной легкомысленной улыбкой на лице. Это очень типичное отношение аристократа.

- Весьма, Ваше Высочество. Думаю, вы уже знаете, что я ненавижу простолюдинов, которые не знают своего места.

Элиот Говард мог притворяться легкомысленным человеком, но его натура всегда была более аристократичной, чем у других.

Дело не в том, что Элиот смотрел на простолюдинов свысока. Просто он не выносил людей, которые не выполняли свои обязанности... будь то дворяне или простолюдины.

Феликсу было известно, что именно Элиот больше других был расстроен предыдущими нарушениями в бухгалтерии.

- Ты как-то сказал… помнишь, Элиот? У дворян есть свои роли, у простых людей - свои. Каждый из нас должен играть свою роль в соответствии со своим положением...

- Да, говорил. Вот почему я спрашиваю вас.

Элиот убрал свою легкомысленную улыбку и резко посмотрел на Феликса своими глубоко посаженными глазами.

- Почему вы назначили Монику Нортон казначеем?

- Потому что я не знаю, каково "положение" мисс Нортон.

Элиот утверждал, что простые люди должны играть роли, соответствующие статусу простых людей. Феликс, однако, не мог понять "положение" Моники. Поэтому он назначил ее на роль казначея. Он думал, что таким образом сможет понять ее истинную природу. К тому же, у девушки были свои козыри против него, и это принц тоже учитывал, не желая предать огласке свои ночные похождения.

Элиот, казалось, не был удовлетворен ответом Феликса. Тем не менее, он не стал продолжать эту тему и обратил свой холодный взгляд на президента студенческого совета. В любом случае, по должности и статусу последнее слово было за принцем, и с этим приходилось считаться даже ему.

- Знаете, что я ненавижу больше, чем "простых людей, которые не знают своего места"? Дворян, которые не выполняют свой долг... Это касается и королевских особ, - его слова прозвучали колко.

Но Феликс не обиделся на неуважительное отношение к королевской власти и ответил с мягкой улыбкой:

- Конечно, пока я называю себя Феликсом Арк Ридиллом, я буду выполнять долг своей роли. Можешь не переживать.

Однако мысленно принц добавил: «Правильно… всё так и будет, пока я ношу это имя».

Его глаза смотрели куда-то вдаль, и Феликс, казалось, уже не видел перед собой Элиота, а думал о чём-то своём… о котором никто не знал, кроме него.

Окончание главы