Ван Пис: Пират? Вор! Глава 3

Так началась жизнь Акиры в городском приюте Лас Кампа. И надо сказать, что эта жизнь не пестрела яркими красками. Серые стены, постоянный лёгкий голод из-за недостатка финансирования и отношение окружающих не предрасполагали к подобному.

И об этом стоит рассказать поподробнее. Всего в этой богадельне проживало полтора десятка детей в возрасте от четырёх и до шестнадцати, после которых ребёнок считался достаточно взрослым. Самого понятие совершеннолетия в этом мире не было. Не редко можно было увидеть и двенадцатилетних дозорных, зачастую выполняющих мелкие поручения вышестоящих, и десятилетних торгашей. Правда последние либо были в компании некой охраны, либо им просто нечего было терять. Впрочем мы ушли от темы.

Помимо детей в приюте так же был и немногочисленный персонал, двое из которых жили непосредственно в здании учреждения. Сторож, судя по виду приближавшийся к сотне прожитых лет, который был тут только для виду, так как никакого толка от постоянно сидящего в своём кресле, либо лежащего в кровати старика не было, кроме чтения сказок самым младшим, и повариха. Дородная женщина лет тридцати на вид, что всегда ходила в идеально белом фартуке, сильно контрастирующем на фоне пошарпанных серых стен.

Оставшиеся двое являлись матерью и дочерью. Та самая бабища-директор, что лебезила перед капитаном и её дочурка. Высокая и тощая вобла с фигурой гладильной доски, шеей как у жирафа и лошадиным оскалом, который она считала ослепительной улыбкой. К этому образу примешивались коротко стриженные спутанные кудрявые волосы и здоровенные глаза на выкате, отчего по-первости наш герой считал её вечно удивленной.

И уж неизвестно в чем причина, в природной злобности этой парочки или же в обиде директрисы за ту, по её мнению, грубость во время первой встречи, но отношение их к нашему герою было сугубо отрицательным. Нет, со стороны казалось, что с ним обращаются так же как и с остальными, но при ближайшем рассмотрении становилось очевидно, что это не совсем так.

При любом происшествии, если поблизости оказывался Акира, то он автоматически становился виновником и соответственно получал наказание. Зачастую что-то лёгкое, вроде запрета на редкие десерты или же стояние в углу. Но иногда и перепадало розгами.

Ну а дети… Они по природе своей всегда более жестокие. Ещё не совсем понимая все общественные нормы и воспринимая окружающий мир через призму особого, детского восприятия, они резко отталкивают любого, кто по их мнению не похож на остальных. И отстраненный Акира подходил под это определение. Ну а когда все в приюте просекли тот факт, что любой косяк можно спихнуть на универсального козла отпущения, то счастью их не было предела.

При чём сам парень даже не придавал этому какого-либо значения. Его до сих пор переполняла тоска, а душу рвала горечь утраты. Ну а так как поддержать его было некому, то и состояние его казалось ухудшалось с каждым днём. Единственным его занятием было вытачивание из куска дерева небольшого цилиндра с прорезью посередине, за которую он цеплял кусок тонкой верёвки, пытаясь проводить с ним непонятные для остальных манипуляции, завязывая на свободном конце петлю, куда просовывал палец и судорожно дёргал им вверх, ворча себе под нос что-то невнятное.

И несмотря на всё это, он не подвергался издевательствам от остальных детей. Нет, по началу так и было. Несколько раз его зажали после отбоя несколько мальчишек на пару лет старше. И Акира даже пытался отбиваться. Но в таком возрасте разница даже в один год слишком сильно чувствуется, а уж против нескольких совсем тяжко. И так продолжалось до тех пор пока однажды компания из самых задиристых мальчишек не начали его дразнить кепкой отца, на которой висела серёжка матери, грозясь испортить последнюю память о родных.

В тот же самый миг, когда Акира увидел это, его глаза наполнились отчаянной яростью. Со стуком деревянная болванка упала на пол, повиснув на верёвке, а спустя мгновение низко загудела, раскручиваемая мальчишеской рукой, разрезая воздух. В тот день двое из троицы хулиганов отправились в больницу с кровоточащими ранами от сильных укусов, третий слёг с сотрясением мозга, тогда как наш герой ещё несколько дней после этого случая кушал стоя, а спал только на животе. С тех пор его за глаза зовут Зверем и стараются лишний раз не приближаться, опасливо косясь на деревяшку, что он всегда носил либо в руках, либо цеплял на ремень, доставшийся ему ещё от сердобольных дозорных.

***

Спустя месяц неторопливой жизни в приют пришло пополнение. Двадцать три ребёнка обоих полов и самых разных возрастов прибыли из разорённых пиратами одиноких островов. И это была та соломинка, что практически переломила спину верблюда. Жителей этого захудалого заведения стало больше, тогда как финансирование не увеличилось от слова совсем.

По началу кухарка ещё старалась хоть как-то разнообразить меню детей, поддерживая при этом достаточное количество пищи, но после одного скандала, который слышали все окружающие, и увольнения, за плиту встала недовольная Марта, дочь директрисы. С тех пор порции уменьшились практически в два раза, да и разнообразие пропало, оставив после себя лишь постные каши на воде.

Впрочем саму Марту, да и её мать, всё устраивало. Их одежда и украшения становились дороже, а среди горожан пошли слухи о том, что директриса приюта переехала в дом побольше да побогаче.

Вот тогда-то Акира зашевелился. Как бы не снедала его депрессия, но постоянный голод не давал покоя. По началу он терпел, как и остальные, так как за любой вопрос на тему еды следовали строгие наказания, но в какой-то момент он решился. И однажды ранним утром просто перелез через забор и был таков.

Нет, в мыслях парня даже не было идеи побега. Просто он подумал, что в уж в городе он точно сможет найти немного еды. И, конечно же, нашёл.

После часа блуждания по узким улочкам Лас Кампа, Акира вышел на просторную площадь, по которой толпами сновали люди. Причём сновали они вдоль небольших деревянных прилавков, накрытых тканью, на которых лежали фрукты, овощи, мясо, одежда, игрушки и даже оружие. Вокруг играла музыка, а в самом центре площади стояла небольшая сцена, на которой выплясывали в данный момент девицы. Это была ярмарка.

Окончание главы