Шэнь Суянь очнулся от глубокого обморока из-за дискомфорта, который причиняли неровная почва и камни под ним. Боль во всем теле заставила его быстро прийти в себя. В то же время все, что произошло до того, как он потерял сознание, внезапно всплыло в его голове.

— Учитель!

Внезапный крик долетел до самого входа в пещеру, который был практически полностью скрыт травой. Это напугало птиц и насекомых.

— Учитель? Учитель! Учитель…

В следующий момент трава была отодвинута в сторону парой рук, покрытых грязью и пылью. Бледное красивое лицо Шэнь Суяня наполнила паника, и пара глаз, отражавших утренний свет, выражала только испуг.

Он не обращал внимания на свой испачканный белый халат и взлохмаченные волосы. Он просто выполз из низкой пещеры, подталкивая себя руками и ногами. Острые камни вонзались в его ладони и колени, но он встал, отчаянно пошел вперед и миновал несколько больших и малых куч дров под сосной, преграждающей вход в пещеру.

Когда он, наконец, выбрался из пещеры, Шэнь Суянь внезапно замер. Он широко раскрыл глаза в недоверии и посмотрел на все, что было перед ним.

Развалины.

Место было выжжено дотла бушующим огнем, который оставил только кусок руин с разбитыми карнизами и сломанными стенами!

— Нет, нет, нет, нет, нет... Нет, нет, нет, нет, нет... — дрожащим голосом сказал Шэнь Суянь.

Его трясло и на мягких ногах он пошел ближе к оставшимся развалинам.

— Старший брат, пятый младший брат, дядя Лу, учитель… Учитель! — ранее всегда мягкий голос юноши теперь звучал крайне хрипло.

Шэнь Суянь шел все быстрее и быстрее. Его халат за что-то зацепился. Послышался звук рвущейся ткани и Шэнь Суянь резко упал вниз, но он не обратил внимания ни на боль, ни на рваную одежду, а только встал и продолжил бежать вперед.

Треск, щелк, бум…

Некоторые вещи все еще горели. Шэнь Суянь, ступивший в руины, даже забыл об опасности. Ему было все равно, он только кричал своим дрожащим голосом, пытаясь дозваться до своих братьев и учителя.

Когда он, наконец, добрался до центра этого Ада, который еще вчера был объят торжественным пламенем, он увидел покачивающиеся фигуры своих братьев...

Шэнь Суянь был готов упасть, из его горла вырвалось одно единственное:

— Учитель…

Перед почерневшими развалинами юношу вырвало. Он закричал крайне душераздирающе, холодный ветер пронесся по его одинокой спине, взлохматил длинные спутанные волосы. Печаль перешла в серое отчаяние и постепенно окутала его...

Бум…

Еще одна балка сломалась, и маленький кусочек рухнул. Шэнь Суянь смотрел пустым взглядом, как будто окаменел. Он просто позволил слезам литься бессмысленно и забыл обо всем вокруг.

Услышав несколько кашляющих звуков, Шэнь Суянь внезапно вздрогнул и стал прислушиваться. И действительно, со стороны руин главного зала раздались еще два кашляющих звука.

Шэнь Суянь был потрясен, встал, вытер слезы и спросил хриплым голосом:

— Кто, кто... кто там?

— Кхе-кхе…

Затем слабый и хриплый голос спросил:

— Цзыцянь*, это, это ты?

*子谦 — «скромный сын». Своего рода надежда родителя на то, что его ребенок будет скромным. Вероятно, любезное имя Шэнь Суяня.

— Учитель?

Услышав знакомый голос, Шэнь Суянь тут же вскрикнул от удивления и подбежал на звук. Он поднял блокирующий столб, обгоревшие плитки, и, наконец, в углу небольшой треугольной развалины, образованной столбом, упавшим на стену, Шэнь Суянь обнаружил своего учителя.

Его халат стал темно-черным, а нижняя часть тела была зажата обрушившимися балками.

Ему было чуть больше за тридцать, но он всегда имел нежный и красивый вид. Теперь он посмотрел на него с усталой улыбкой..

Сердце Шэнь Суяня дрогнуло:

— Учитель, подожди, я спасу тебя, подожди немного...

— Цзыцянь…

Подняв единственную подвижную руку, мужчина остановил движения Шэнь Суяня, схватил его за дрожащее запястье, покачал головой и с нежной улыбкой на окровавленных губах сказал ему:

— Нет нужды, я… кхе, я просто хочу посмотреть на тебя, наконец-то я дождался...кхе-кхе...

— Учитель, учитель, перестань говорить, перестань говорить, я спасу тебя, я спасу тебя… Учитель… — Шэнь Суянь в панике закричал, сжал руку своего учителя и опустился на колени среди руин, не смея отпустить его.

— Цзыцянь… — учитель, казалось, звал его беспомощно, его голос был полон бесконечного страдания, — прошло шестнадцать лет… здесь, это все моя вина, но сейчас слишком поздно что-либо говорить. Теперь, ты…

Учитель пристально посмотрел на мальчика, которого воспитал собственными руками, как будто хотел дотронуться до его лица, но ничего не мог сделать, он с сожалением вздохнул и продолжил:

— Ты слишком добрый и чистый, таким не подобает рождаться в таком месте, так что… — сказав это, учитель сделал паузу, как будто накапливал немного сил для разговора.

Он ласково посмотрел на него и сказал:

— Иди, спустись с горы, уйди отсюда, никогда не возвращайся, будь обычным человеком и живи хорошо!

— Нет, нет, нет, я не хочу, я хочу быть здесь, я хочу быть с учителем. Я хочу быть с учителем все время, учитель, учитель… — Шэнь Суянь покачал головой.

Он наблюдал, как дыхание его учителя становится все слабее и слабее, он ничего не мог сделать, кроме как задержать дыхание и крепко сжать его руку.

Слабо покачав головой, учитель использовал последние силы, чтобы оторвать руку Шэнь Суяня. Он попытался вытащить окровавленный мешочек и передал его. Выражение лица мужчины было немного сложным, но в нем сквозила твердость:

— Иди на север, в город Суй…найди моего старшего брата*… кхе, кхе…

*Просит найти шисюна в данном случае. Не родной брат учителя, а его старший соученик.

— Учитель, не говори так, я не пойду...

— Ваше Высочество*… — учитель задохнулся и перестал кашлять, и его обветренные губы серьезно и жалобно выкрикнули два слова, а глаза стали почти неподвижными.

*殿下 — почетный титул принца, принцесс и еще некоторых членов императорской семьи. Поскольку в этот список входит и «наследный принц», то не совсем ясно просто принц он или именно наследный. Узнаем по ходу текста :).

Услышав эти два слова, ошеломленный молодой человек показал намек на огорчение между бровями, но его учитель все же сказал тихим голосом:

— Забудь меня... Могу я рассчитывать на тебя, пожалуйста? Обещай мне это последнее... убирайся отсюда и найди моего старшего брата, пожалуйста. Ваше Высочество…

…

Это обращение, казалось, ударило Шэнь Суяня. Он замер, открыл рот и вздрогнул, не в силах произнести ни слова. Через некоторое время он прикусил губу и крепче сжал руку учителя, которой тот держал мешочек с зеркалом*.

*镜囊 — сумочка, в которой хранят всякие туалетные мелочи, в том числе и маленькое зеркало.

Он тяжело кивнул:

— Ладно, ладно, обещаю, обещаю учителю…

Его учитель наконец улыбнулся, а его глаза постепенно закрылись. Голос становился все тише и тише:

— Тогда… помоги мне передать словечко…

Шэнь Суянь поспешно шагнул вперед. Он выслушал слова, которые учитель попросил его произнести, а его рука, которую он держал, вдруг соскользнула. Учитель испустил последний вздох, повернул голову набок и благополучно закрыл глаза.

В этот момент мир казался тихим, и Шэнь Суянь не мог слышать никаких звуков. Только спустя много времени Шэнь Суянь поднял мешочек и отступил от руин. Он вышел, и руины позади него рухнули всего через пару мгновений.

Шэнь Суянь, казалось, вспомнил, что нужно уклоняться от опасностей. Сдерживая слезы, он пошел на два шага быстрее.

Глядя на тела своих братьев, Шэнь Суянь хотел, наконец, проститься с ними. Но даже руины отгоняли его. Он не сделал и шага вперед, а все пострадавшие крыши и стены рухнули одна за другой, вынуждая Шэнь Суяня уйти.

Когда он отошел на достаточное расстояние, то увидел, как пострадавшие конструкции рухнули окончательно. Потом холодный ветер обжег все вокруг, поглотив последние остатки искр...

Плюх...

Шестнадцатилетний Шэнь Суянь вытер слезы и опустился на колени. После трех поклонов он упал на землю и не вставал, его хриплый голос звучал низко, но твердо:

— Мои собратья братья и сестры, мои братья и сестры... Я никогда не забуду вашу великую доброту и великую добродетель, пожалуйста, покойтесь с миром*, а вашу ненависть... Я буду помнить это в своей жизни навсегда…

*九泉 — место, куда люди попадают после смерти.

Сдавленный голос на некоторое время затих, а затем продолжил:

— Учитель… Ваша доброта воспитания… Цзыцянь, навсегда запечатлит это в своем сердце, и я обязательно выполню то, что вы мне доверили, но, но...

Тонкая спина юноши дрожала на холодном ветру, и долго не было ни звука, только сдавленные очень тихие всхлипывания уносились далеко холодным ветром, как будто он остался один на свете.

Один...

На горизонте солнце было закрыто густыми тучами.

Первый день нового года пугал!