В тот день... я совершил ошибку, которую уже никогда не смогу исправить.

Грохочущее, яркое пламя…

Может, он рухнул, потому что был сожжен им?

Или все наоборот?

Деревянные дома разваливались, объятые огнем.

Тут не было больше ни людей, ни их разговоров.

Лишь звук горящих трупов.

Хотя иногда к нему добавлялся звук обрушения очередного сгоревшего дома.

Так или иначе, это место больше не было деревней.

Люди, жившие здесь, теперь были не чем иным, как горящими кусками черной массы.

А если не этим, то разрезанными частями тел катающимися вокруг…

Кишки и кровь были разбрызганы повсюду; кому они принадлежали, уже невозможно было сказать.

Они окрасили землю в багровый цвет, оставив историю, расказывавшую о резне и разрушениях, которые постигли эту землю.

Кто знал?

Всего час назад это была небольшая мирная деревушка...

Кто знал?

Что ничтожный выбор обычного мальчика превратит эту деревню в настоящий ад…

Кто знал?

Что единственным выжившим будет тот самый мальчик, который все это устроил…

   - Уу, уваа, ууу... Прости... Прости меня...

Плакал черноволосый юноша, обнимая тело женщины, потерявшей левую руку.

Черная одежда на красивой блондинке была изодрана в клочья и запачкана кровью.

В ее глазах все еще была жизнь. Но после того, как она потеряла больше половины своей крови, у нее больше не было сил двигаться.

Помимо отсутствующей руки, ее тело также покрывали глубоки порезы; ее положение, несомненно, было ужасным.

Во всяком случае, то, что она все еще жива, было довольно странным фактом.

   - ...П-парень... не должен так много плакать…

   - Ах, Айзис! Ты очнулась!?

Несмотря на то, в каком состоянии было ее тело, она оставалась твердой и даже улыбалась.

Она подняла оставшуюся правую руку и ткнула пальцем в лоб мальчика. Но этот жест был слишком слабым; слезы мальчика продолжали течь.

Эту женщину уже не спасти. Что бы он ни делал, уже слишком поздно.

Принял он этот факт или нет, не важно, важно лишь, что он это знал. В конце концов, он был всему причиной.

   - Дура... зачем ты спасла меня!? Это все моя вина! Я убил их всех!

   - Шин, что ты такое говоришь?

   - Джейк, Лили, Катта, даже Лоу! Даже Селену! Я убил всех! И тебя тоже Айзис... Тебя я тоже убил.

Хотя она все еще дышала, спасти ее было уже невозможно

У нее не осталось даже крупицы жизни.

И тот, кто это сделал, был не кто иной, как он сам.

   - Н-нет... это произошло из-за моей ошибки.

Но ее лицо осталось равнодушным, когда она слабо усмехнулась.

Мальчик ничего не понимал.

Она должна ненавидеть его. Она должна проклинать его. Она должна презирать его.

Она должна даже убить его.

   - Не морочь мне голову! Какой смысл спасать меня?? После этого, после того, как я убил всех... что мне теперь делать?? Я хотел спасти хоть кого-нибудь, даже если это была бы только ты, Айзис! И все же!

Когда он совершил свою ошибку, она все еще была невредима.

Вот почему он подумал, что должен, по крайней мере, спасти хотя бы ее.

   - Ха... подумать только, что плачущий ребенок будет беспокоиться обо мне... неудивительно, что я вляпалась во все это.

Почему? Спросил он ее. Но, как обычно, она не ответила.

Она лишь спокойно ждала своего конца.

   - Айзис...!? А, Аах, Айзис, твое тело... Оно!?

Он не мог удержаться, чтобы не закричать о том, что происходило прямо перед ним; он попытался остановить это.

За одно мгновение ее тело покрыл свет, затем постепенно он рассеялся.

   - ...значит, у меня ее все-таки не было.

   - Н-нет... Ты только что разрезала свою душу? Почему... Почему, Айзис!? Если совершить что-то подобное, то даже если ты будешь спасена, ты все равно умрешь!

   - ...

Ценой за спасение мальчика было буквально всем, что у нее было.

Ее жизнь, ее тело, все будет уничтожено.

Вопросы сыпались один за другим, но женщина лишь молча смотрела на мальчика.

Его отекшее, заплаканное лицо было измождено до костей. На вид сейчас он ничем не отличался от мертвеца.

Его грызет отчаяние и совесть.

И это выходит из его уст, словами: "Почему ты спасла меня?”

   - Боже мой... а я то подумала... что наконец-то смогу нормально поговорить... но ты все такой же плакса, как и всегда…

   - З-Заткнись!! Вообще, разве ты не все та же оптимистичная жестокая сестра!?

Он сердито крикнул в ответ. Услышав это, девушка счастливо улыбнулась.

Манера сказанного, конечно, могла показаться ей грубой, но ничто не могло сделать ее счастливее.

   - Ха-ха, это мой принцип - никогда не бросать... такого друга, как ты, который так со мной разговаривает.

   - А-Ай-зис... Я... Я!

   - В... вот... почему... я хочу, чтобы ты... хранил его... не...отдавай его... никому…

Собрав последние силы, она сорвала кулон с груди.

А потом она протянула ему сверкающий серебряный кулон в форме полумесяца, хотя сейчас он был запачкан кровью.

   - Это... не... подарок на... память... это... нечто важное, так что... за...щи...ти... его.

   - Э-э, а-ааа, п-подожди! Погоди, Айзис! Мне нужно кое-что сказать. Мне еще много о чем мне нужно тебе рассказать!

Хотя он сжимал кулон, хотя она была ближе к нему, чем когда-либо, ее существование продолжало угасать.

Руки, которая должна была быть на месте, той же самой правой руки, которая только что вручила ему кулон, больше не было.

Даже нижняя половина тела, которая должна была быть на месте, хотя она больше и не функционировала, превратилась в свет и исчезла.

Вес в его руках уменьшился уже больше чем наполовину. Он ощущал, как она постепенно исчезала.

   - Пока... ты... понимаешь... тогда... все будет... в порядке.…

   - В порядке? Ничего не в порядке! Прекрати! Не исчезай!

Осталось только то, что было выше груди, все остальное уже исчезло.

Но даже тот крошечный вес, который он держал одной рукой, постепенно уменьшался.

   - Хе... это так странно... не думаешь...

   - Нет, нет... Подожди... Подожди, я сказал!

Но сколько бы он ни кричал, ее тело все равно исчезало. В его руках больше не было никакой тяжести.

Осталась только ее неуместная улыбка.

   - ...Ахх... Ты сопляк, но... это все еще мужская рука, так что... по крайней мере... сделай это романтично––––––

   - Айз––––––!?

Хотя он понимал, что это бессмысленно, он все же попытался схватить рассеивающийся свет.

Он хватал и хватал, но даже если бы он рассек воздух, в его руках больше ничего не осталось.

Осталось только неистовое и невосполнимое чувство потери, охватившее его.

И...

   - –––––––––––––––––––––!!!!

Вопль, слишком мрачный для слов, пронзивших небеса.